Любопытные они были, даже слишком. Зато учиться любили и правильные вопросы умели задавать, некоторые вещи спрашивали даже намного раньше, чем Вернер планировал рассказать об этом. Обычно те вопросы касались духовного пламени:
— ...почему так многие нас боятся? В печке вон тоже огонь, и она его тоже... держит как бы в себе... ну, как мы в руках. Но к ней-то тянутся все, к теплу, и не думают, что опасно. Тем более если и души у нас — тот же огонь, — рассуждал как-то Белый особо холодным зимним вечером, с ногами сидя на скамье, но греясь теплом вовсе не от печи, а от окружающего его со всех сторон духовного пламени — к тому моменту он уже контролировал огонь достаточно хорошо, чтобы получить разрешение на такие вещи, но пока только под присмотром учителя.
— А ведь он и в печке тот же! — подхватил рассуждения Эйвинд, засовывая руку прямо в печь и загребая радостно потянувшееся к нему пламя. — Вот. Совсем такой же. Просто если не трогать, то почему-то совсем спокойный, будто сонный...
— Чёрный! — тут же проворчал Вернер, не отвлекаясь от того, чем занимался. — Огонь в печь верни, я ж еду на ней готовлю.
На самом деле печь и нужна-то им в доме была только ради готовки, и то просто из-за удобства. Ну и может быть отчасти ещё для того, чтобы прохожие косились всё-таки не слишком сильно. Но точно не для тепла — невозможно даже представить себе заклинателя огня, который будет мёрзнуть.
— Ты правильно говоришь, — Вернер понял, что и в самом деле пора это объяснить, он и так давно уже откладывал этот разговор, считая важными совсем другие вещи. — Но огонь, что считают «обычным»... он просто вроде как ещё не знает, на что способен. Поэтому он безопасен. Хотя если будешь неосторожен, обожжёт всё равно, но только тело, не душу. А ты ему напомнил — а может, рассказал, не знаю даже — и обо всём остальном сейчас, когда позвал. Так, я не понял, почему огонь ещё не в печи?! Верни, сказал!
— Но мне холодно!
— Вот сам и призови, и грейся как брат, тебе же тоже можно. Но пока только при мне, помнишь?
— Угу...
Какое-то время молчали. Чёрный устроился на скамье рядом с братом и завернулся сначала в одеяло, и только потом, поверх него — в духовное пламя.
— Мастер?.. — снова спросил он, когда устал сидеть смирно, что, как всегда, случилось очень быстро. — А если мы все вместе призовём огонь, он сможет стать ещё сильнее?
Белый тоже вопросительно посмотрел на учителя, но промолчал. Впрочем, Вернер успел уже понять, что это могло быть и всего лишь затишье перед бурей. Рэйнир часто бывал молчалив, но любопытен был, пожалуй, даже больше брата. Просто сначала он придумает что-то посложнее, и только потом начнёт приставать с вопросами.
— Нет. Такое вообще невозможно. Духовное пламя нельзя контролировать вместе. Это как если бы у вас было что-то ценное... очень личное, только ваше, понимаете? Его можно передать на хранение тому, кому доверяешь — как добровольно уступить контроль над призванным огнём другому, а можно забрать силой, но нельзя владеть вместе с кем-то ещё.
— Странно. А почему так?
— Не знаю. Этого никто не знает вообще-то.
— А мне бы хотелось узнать...
— Ага! И мне тоже! Мастер, а ведь это можно как-то узнать, правда? Давайте узнаем!
В такие моменты Вернер мечтал, чтобы предположения членов гильдии об огне и божественной силе всё-таки хоть немного оказались правдой:
«А что, здорово было бы взять и узнать какую-то такую тайну, пока члены совета копаются в древних рукописях! Вдруг там и правда что-то есть... за кромкой пламени... или как оно называлось. И всё-таки... «граница» в том тексте подразумевалась или «режущая кромка»? Уверен, пламя при желании способно и резать, быть тоньше и острее ножа... Тьфу, да о чём я думаю таком вообще! — одёргивал он себя каждый раз, когда мысли уходили слишком далеко в эту сторону. — Какие ещё тайны, какая, чтоб её, «кромка»?! Мне тут о детях надо заботиться, а не об исследованиях думать! О детях, чей дар, возможно, и той кромки острее будет, да настолько, что саму её разрежет!»
Так что мечты оставались мечтами.
А дети к Вернеру привязались, порой казалось даже, что как к отцу. Называли они его всё же мастером, однако их взаимное доверие не ограничивалось рамками того, как положено относиться друг к другу просто учителю и его ученикам.
Кузнечному ремеслу он начал обучать братьев довольно рано, обычно в подмастерья всё же брали ребят постарше, потому поначалу основным занятием было изучение теории — Вернер рассказывал им, как разбираться в металлах и сплавах, их свойствах и особенностях: