«Не нравится мне, как они на нас смотрят, — решил установить ментальный контакт Эйвинд, логично рассудив, что эти их способности всё равно больше не были ни для кого секретом. — Много ты позволил им узнать?»
«Тот чародей не лез ни во что лишнее. Смотрел только то, что связано с превращением в оружие».
«Значит, знает, что мы заклинатели».
«Да».
«А... магия?»
«Они и так догадываются. Но от меня подтверждений не получили».
«От меня тоже. Но это было первым, что решил узнать этот гад! Подожди, так я ведь, получается, своим же поведением и выдал...»
«Не думаю, что им удастся использовать твой отказ отвечать как доказательство. Мастер, конечно, всякое про гильдию рассказывал, но без суда приговор не выносят».
«Надеюсь».
За дверью послышались шаги. В комнату вошло человек тридцать. Чародей, шестеро вооружённых стражников... и кучка оборванцев, судя по виду, ещё недавно проводивших время или в местной темнице в качестве заключённых, или в ближайшей канаве в поисках выброшенных кем-то объедков. Было непохоже, что эти люди пришли сюда по собственной воле, их скорее конвоировали.
— Сделаете этих такими же, как сами, — приказал Янар.
Это было... логично. Двумя мечами не вооружить армию, не дать отпор столь многочисленным врагам, не снять осаду города...
Рэйнир вспомнил своё превращение в меч. Сгорающая в им же призванном пламени душа, собственными руками уничтоженная надежда на жизнь... Но его жертва была осознанной, добровольной. И, как это ни странно, происходила она не из желания погибнуть ради спасения других, а из желания жить... не просто продолжать существование, а быть свободным. Самому решать, что будет с ним дальше. Таковым было его решение и выражение его воли.
Чародеи же приказывали сделать оружием других людей, которые вообще не понимали, почему находятся здесь.
«Не могу. Я просто не могу так! Я не убийца!»
— Нет, — ответил он, надеясь, что голос прозвучит твёрдо. — Так нельзя. Они... не вещи. Не... материал.
Янар кивнул в сторону охранников, заставлявших сейчас пленников — а как ещё назвать этих несчастных — пройти в дальнюю часть слишком тесной для такого количества людей комнаты:
— Тогда я прикажу им перерезать тебе глотку. И мы посмотрим, сможет ли твоя душа переродиться.
Рэйнир знал, что не сможет, был в этом уверен. Но угроза смерти, пусть даже и такой, что навсегда, не пугала. В любом случае это теперь его судьба, сейчас или позже — мало что изменится в глобальном смысле. Но он не хочет поступать так с другими. Это... просто неправильно! Он хотел быть защитником, а не убийцей.
«Если отпустят брата — пусть убьют. Пусть это станет для меня расплатой за то, что из-за меня он лишился души», — Рэйнир медленно и спокойно выдохнул, смиряясь с тем, что должно случиться. Да, пусть убьют — уж лучше так, чем сжечь чужую душу.
— Не трогайте его. Я всё сделаю.
Он так ушёл куда-то в собственные мысли, что даже вздрогнул, неожиданно услышав хорошо знакомый голос.
— Уж потрудитесь, юноша, — снисходительно проговорил глава гильдии.
«Нет, Эйвинд, ты не должен защищать меня...»
«Но буду. Ты мой брат. Та чародейка говорила, что магия демонов тоже уничтожает души, Рэй. Если город не выстоит — погибнут все, какая разница тогда, от чьей руки. Возможно, кто-то из этих людей решит рискнуть...»
«Они даже не понимают, зачем их привели сюда!»
«Так я им расскажу, — усмехнулся брат. — Думаю, это будет честно».
Он повернулся к пленникам и начал говорить. Один из охранников схватился за оружие... но был остановлен чародеями.
Речь вышла долгой, Эйвинд рассказывал им всё — настолько подробно, насколько знал сам. Рэйнир же просто молча смотрел на брата и ненавидел себя за проявленную слабость. Через какое-то время он решился с ним заговорить — мысленно:
«Прости... Ты... ты не должен брать всё это на себя...»
«Уж лучше, чем сидеть и смотреть, как они тебе угрожают. Ведь ты бы тоже захотел всё рассказать, правда?» — мысленно ответил Эйвинд, не прекращая разговора с пленниками.