Риптон ответил, что не может на это решиться.
– Ну раз так, то я это сделаю сама! – воскликнула она и, наклонив над его коленями свой пышный бюст, толкнула красотку локтем. Та оглянулась и вопросительно посмотрела на Риптона; в глазах у нее вспыхнул озорной огонек.
– Вам что, разве мало своей старушки? – задорно спросила она.
– Срамота-то какая! – пробормотала пышнотелая, набираясь важности и багровея.
– Налейте ей вина, чтобы она заткнулась, – сказала красотка, – когда нет шампанского, она пьет и портвейн.
Толстуха отомстила за себя, шепотом рассказав Риптону очередную сплетню касательно красотки; таким образом, он смог более верно оценить собравшееся общество и окончательно освободился от охватившего его вначале благоговения, до такой степени, что даже ощутил известную ревность, увидев, какие крепкие объятия сжимают его хорошенькую и бойкую соседку.
Миссис Маунт нисколько не старалась обратить на себя внимание, однако мужчины вели себя по отношению к ней с той уважительностью, какою эти высокомерные существа удостаивают только женщин умных; она умудрялась поддерживать разговор с тремя или четырьмя гостями, сидевшими во главе стола, и вместе с тем время от времени перекидываться несколькими словами с Ричардом.
Портвейн и бордо пришлись очень кстати после шампанского. Сидевшие за столом дамы не отступили бесславно и не предоставили поле сражения мужчинам; они с честью отстаивали занятые ими позиции. Вдали серебрилась Темза. Вино лилось, а вслед за ним разливались раскаты смеха. Вспышки чувств и сигар завершали эту феерическую картину.
– Что за чудесный вечер! – восклицали дамы, поднимая глаза вверх, к небу.
– Прелестный, – говорили мужчины, опуская глаза несколько ниже.
Разгоряченным пиршеством гостям было особенно приятно вдыхать веявший прохладой ароматный осенний воздух. Пахучие кусты ярко пламенели в саду.
– Мы разделились на пары, – шепнул Адриен Ричарду, который стоял в стороне от всех и любовался природой. – Вот что делает с людьми лунный свет! Можно подумать, что находишься где-нибудь на Кипре. Ну как, весело было моему мальчику? Как ему понравилось общество Аспазии[132]? Что до меня, то я просто чувствую себя сегодня греческим мудрецом.
Адриен был навеселе и мерно покачивался из стороны в сторону. Разомлевшая толстуха увлекала за собой Риптона. Поравнявшись с Ричардом, он успел шепнуть:
– Послушай, Ричи! Ты понял, что это за женщины? Ричард ответил, что, по его мнению, они очень милые.
– Эй ты, пуританин! – вскричал Адриен, хлопая Риптона по спине. – Какого черта вы сегодня не напились, сэр? Ты что же, напиваешься допьяна только на законных свадьбах? Поведай-ка нам, чем это ты занимался с сей пышной матроной?
Риптон выдержал все эти издевки ради того, чтобы не отходить от Ричарда и за ним приглядеть. Сближение мужа боготворимой им Люси с этими женщинами не давало ему покоя. Мимо них то и дело проходили шептавшиеся пары.
– Погляди-ка, Ричи! – послышался снова напряженный шепот его друга. – Погляди! Женщина и курит!
– А почему бы ей и не курить, о Риптонус? – сказал Адриен. – Ты разве не знаешь, что женщина-космополитка – это само совершенство? И ты еще способен ворчать, когда такая драгоценность достается тебе по столь низкой цене?
– Мне вообще не нравятся курящие женщины, – отрезал прямолинейный Риптон.
– А почему бы им не делать то, что делают мужчины? – запальчиво возразил наш герой. – Ненавижу я эту мерзкую нашу узость. В ней-то и заключена причина всех бед и ужасов, которые мы видим вокруг. В самом деле, почему им нельзя поступать так, как мужчины? Мне нравятся женщины, у которых хватает храбрости не поддаваться этому ханжеству. Ей богу, если даже это женщины дурные, то все равно они мне больше по душе, нежели скопище лицемерных существ, которые все делают напоказ, а в конце концов вас непременно обманут.
– Браво! – вскричал Адриен. – Вот кому дано возродить человечество!
Риптон, как то всегда с ним бывало, потерпел поражение и на этот раз. Ему нечего было возразить. Он по-прежнему думал, что женщины курить не должны, и мысли его уносились к той, что была там, у моря, одна и что была самим совершенством, отнюдь не будучи космополиткой.
«Ничто так не радует молодых людей, – гласит «Котомка пилигрима», – как убеждение, что женщины – это сущие ангелы; и ничто так не огорчает умудренных опытом мужей, как понимание того, что все это далеко не так».
Автор этого изречения, по всей вероятности, простил бы Риптону Томсону его первое случайное сумасбродство, если бы только заметал, сколько восторга и поклонения вызвала в сердце юноши женственная доброта Люси. Может быть, разглядев в нем это чувство, баронет научился бы больше доверять человеческой природе.
Риптон подумал о ней и загрустил. Он побрел по саду один, вышел оттуда через открытую калитку и улегся в кустах на склоне холма. В то время как он лежал там и предавался раздумью, до него донеслись чьи-то голоса.
– Что ему надо? – произнес женский голос. – Еще одна низость с его стороны, я это знаю. Честное слово, Брейдер, когда я думаю о том, сколько горя он мне причинил, то мне начинает казаться, что мне остается либо сойти с ума, либо убить его.
– Боже, как трагично! – сказал достопочтенный Питер. – А разве вам, Белла, не случалось мстить за себя, и притом довольно часто? Будем говорить откровенно. Это чисто коммерческая сделка. Вы просите денег, и вы их получите – при одном условии; удвойте сумму – и все долги уплачены.
– И он обращается с этим ко мне!
– Вы отлично знаете, милая Белла, что у вас с ним давно все покончено. На мой взгляд, Маунт вел себя очень хорошо, если принять во внимание, сколько он всего о вас знает. Вы понимаете, что одурачить его не так-то легко. Он покоряется судьбе и охотится за другой дичью.
– Итак, вы мне ставите условие: вы хотите, чтобы я соблазнила этого юношу?
– Милая моя Белла, у вас прямо-таки ястребиная хватка. Я ведь не сказал «соблазнили». Удерживайте его… играйте с ним. Развлеките его.
– Я не привыкла останавливаться на полпути.
– Женщинам это редко удается.
– До чего я вас ненавижу, Брейдер!
– Благодарствуйте, ваша светлость.
Они прошли дальше. Риптон уловил только часть их разговора. Он поднялся, удрученный, предчувствуя, что дорогим ему людям грозит беда, хоть и понятия не имел о том, что могло повлечь за собой поставленное достопочтенным Питером условие.
Когда они плыли обратно, Ричард снова оказался рядом с миссис Маунт. Брейдер и Адриен затеяли шутки. Оба приживальщика отлично ладили друг с другом. Ласково плескалась под лодкой вода; ласково колыхались лучи луны; ласково скользили берега. Дамы были в упоении. Не дожидаясь, пока их об этом попросят, они запели. Все они были убеждены, что сочинитель английских баллад отлично выразил владевшие ими чувства. После хорошего вина, и к тому же, когда его выпито немало, певицам со звучными голосами нетрудно бывает заставить проглотить эти примечательные творения даже людей, у которых хороший вкус. Очи, шеи, белы, стрелы, пределы, ночи; уста, красота; ланиты, ракиты; веки, навеки! От всех этих трогательных слов они просто млели. Как миссис Маунт ни просили, петь она все же не стала. Она сохраняла величественность. Они плыли и плыли под высокими осинами Брентфорд-эйта[133], и светлая луна озаряла их путь. Рука Ричарда лежала ладонью вверх на борту. По какой-то странной случайности маленькая белая ручка миссис Маунт оказалась на этой ладони. Ее не пожали, не погладили за это искусное вторжение; пальцы, которым всегда так много дано сказать, не приласкали ее. Белая ручка продолжала спокойно лежать в его руке, как на промерзшей земле комок снега. Облетевший желтый осиновый лист задел щеку Ричарда, и он тут же отдернул руку, чтобы откинуть волосы назад и провести ею по лицу, после чего сложил руки на груди, нимало не замечая наносимую им обиду. Он был погружен в честолюбивые мысли о собственной жизни, кровь в его жилах текла мерно, невозмутимо, голова была холодна.
132
Аспазия (ок. 470–410 до н. э.) – одна из выдающихся женщин античности, отличавшаяся умом, образованностью и красотою; ее дом был местом, где собирались философы, поэты и художники. В многовековой традиции она стала типом красавицы легкого поведения, обладающей всеми интеллектуальными совершенствами.
133
Брентфорд-эйт, Кью, Хаммерсмит, Патни, Баттерсийский мост – местечки на Темзе, пригороды Лондона и его районы в их последовательности по пути из Ричмонда.