— До разжалования может не дойти: в следующий раз от него потрохов не останется.
— Ивата — самурай, последователь Юкио Мисимы и очень смелый человек. Он не побоится сказать льву, что у него изо рта дурно пахнет.
— Вопрос в том, что на это ответит лев.
Японец похлопал по «Хага-куре» и процитировал уже знакомое Бренту изречение:
— «Если человек двадцать четыре часа в сутки без устали носит на одном плече верность и сыновнее почтение, а на другом смелость и преданность долгу, значит, он настоящий самурай». — Он заглянул Бренту в глаза. — Подполковник Ивата обладает всеми этими качествами. Я взял его в команду по личной рекомендации императора Акихито.
Вот оно что. Фудзита признает единственную власть на земле — власть сто двадцать пятого прямого потомка Аматэрасу; он чтит Акихито так же, как чтил его отца Хирохито, деда Йосихито, прадеда Муцухито. Значит, у Иваты прочное положение. Брент закусил губу, припоминая недавний разговор с Йоси Мацухарой.
— Простите мне мою смелость, адмирал. Согласно Бодхидхарме, душа в телесной оболочке может выступать в трех ипостасях: добро, равнодушие и зло. Подполковник Ивата уже продемонстрировал мне две последние. И только решающая битва покажет, способен ли он на первую.
— Для своих лет вы изрядно начитаны, и мне приятно сознавать, что вы штудируете дзэн.
Глядя на лицо мумии с неуместно живыми черными глазами, Брент прочитал в них гордость и теплоту. Странно, что они появляются, лишь когда старик смотрит на него. Отчего живая легенда, обломок прошлого, воин без страха и упрека так хорошо к нему относится? Может, он, как уверяет Йоси, и впрямь напоминает Фудзите давно обратившегося в прах Казуто. Нет, дело не только в этом. Он оправдал себя в бою — вот что главное для реликта прошлого века, для ходячего воплощения кодекса бусидо.
Голос Фудзиты прервал его раздумья:
— Помните, мой юный друг, самурай всегда остается верен своей судьбе, но делает все возможное, чтобы управлять ею — знает, когда жить, а когда умирать.
— Согласен, сэр, — ответил Брент. — Так вы назначаете меня на бомбардировщик? — Он ткнул пальцем в потолок. — Там будет мое место жить и умирать? Йоси сказал, что лучше места для смерти нет, поскольку в небе человек ближе к богам.
— Когда-то, сочтя себя виновным в гибели машиниста Ацумы Куросу, вы просили разрешения совершить сеппуку. Это желание до сих пор живет в вашем сердце?
— Нет, адмирал. Но каждый самурай, — он указал на «Хага-куре», — «будучи поставлен перед выбором — умереть или остаться в живых, предпочтет смерть». Однажды, перед моим вылетом в Тель-Авив, вы мне сказали: «Если вам суждено умереть, встречайте смерть лицом к лицу».
Старик устало провел ладонью по лбу.
— Вы хорошо усвоили кодекс бусидо, Брент-сан.
— Так я полечу?
— Вы ведь любите летать. — И вновь это был не вопрос, а утверждение.
— Да.
— Адмирал Уайтхед сможет выполнять обязанности связного ВМР, а ваши подчиненные на БИП тоже весьма расторопны. Возможно, я и назначу вас на бомбардировщик, если нам будет не хватать стрелков. Кстати, лейтенант Йодзи Каи тоже подал на вас запрос в качестве хвостового пулеметчика «Накадзима B5N».
— Я популярен, точно королева бала выпускников.
Он с удивлением услышал надтреснутый смех старика.
— Слышали об этой традиции, сэр?
— А как же! Я в юности учился в Университете Южной Калифорнии. Все их традиции усвоил, даже вместе с другими студентами раскладывал большой костер в Лос-Анджелесе. — Он пожал плечами. — Уже не помню, то ли огонь должен был поднять их дух перед экзаменами, то ли призвать богов, чтобы помогли им одержать победу на спортивных состязаниях с соседним колледжем.
Брент вдруг расхохотался.
— Чему смеетесь, лейтенант?
— А знаете, ведь у вас с Уильямсом одна альма-матер.
— Он тоже там учился?
— Да. — Брент умерил свою веселость. — Вы являетесь выпускниками одного и того же учебного заведения.
— Хм. Он хороший командир. Может быть, в этом и причина.
Теперь оба засмеялись, но смех оборвался от настойчивого стука в дверь. Вошел Йоси Мацухара. Глаза его горели от возбуждения. Фудзита пригласил летчика сесть, но тот остался стоять, уцепившись обеими руками за спинку.
— Адмирал, только что с «Накадзимы» поступили новые «Сакаэ-43». Называются «Тайфун». Я уже распорядился, чтобы техники начали установку. Через неделю, с вашего разрешения, хочу провести испытательный полет. — Он взглянул на Брента. — Представь, Брент-сан, у них мощность три тысячи двести лошадиных сил.
— Мы уже обсуждали достоинства этого мотора, — промолвил Фудзита. — Сколько можно вам напоминать, что проектная мощность двигателя для «Зеро» — девятьсот двадцать?
— Но ведь вы знаете, адмирал, что корпус усилен специально для сорок второй модели.
— Которая тянет всего на две тысячи лошадиных сил. А ваше чудовище — на тысячу двести больше.
— Внесем необходимые изменения. Мы разработали схему дальнейшего укрепления моторного отсека и основной силовой балки крыла и рулей новым титановым сплавом. К тому же укрепим шарниры элеронов и зализы крыльев. Запчасти изготовлены на «Мицубиси» уже несколько месяцев назад и хранятся на складе в Токийском аэропорту.
Фудзита дернул себя за волос.
— Как удалось «Накадзиме» втиснуть так много лошадиных сил в один двигатель?
— «Тайфун» работает по схеме райтовского «Циклона R—3350» с подачей раствора метилового спирта.
Фудзита еще раз продемонстрировал дотошное знание истории Второй мировой войны.
— Того самого, что был установлен на В—29? «Боинг Суперфортресс». Прежде вы мне об этом не говорили.
Брент и Йоси ошарашенно переглянулись.
— Я сам не знал, — пробормотал Мацухара. — Мне только что сообщили, что «Накадзима» нанял для разработки конструкторов с «Боинга».
Старик забарабанил костяшками по столу.
— Там было два блока цилиндров, всего восемнадцать. Не понимаю, каким образом вы собираетесь поместить этого монстра в носу «Зеро».
— Двигатель очень компактен, весит всего двести пятьдесят килограммов. — На двести фунтов больше, чем мой «Сакаэ-42».
— За счет чего они так сократили вес? — удивился Брент.
— За счет применения магния и титана. Магний легче алюминия, а титан — стали.
— И все же слишком большой вес на носу, — покачал головой Фудзита.
— Он будет сбалансирован утяжеленным фюзеляжем и более мощным посадочным гаком. Поставим лонжероны и шпангоуты потолще и заменим деревянные стрингера на алюминиевые. Кроме того, фюзеляжные баки заменим на большие, заодно и дальность вырастет.
— И такую коренную модификацию вы рассчитываете провести за неделю?
— Конечно, адмирал.
— Сомневаюсь, что вы уложитесь.
— Время все равно есть. Даже если это займет десять дней — две недели.
Фудзиту явно не убедили его доводы. Узкие глаза недоверчиво поблескивали.
— Я читал, что у «Циклона R—3350» есть тенденция к перегреву и возгоранию. Двигатель слишком компактный и не обеспечивает хорошей циркуляции воздуха для охлаждения. В сорок третьем главный летчик-испытатель «Боинга» и десять конструкторов совершали экспериментальный полет и все погибли, когда от двигателя загорелся лонжерон крыла.
В ответ на такую осведомленность Йоси тоже не ударил в грязь лицом.
— Так ведь то был самый первый опыт. Мотор значительно усовершенствовали, магний картера заменили алюминиевым сплавом. А еще смонтировали систему принудительного охлаждения мотора.
— И что, работает?
— На испытаниях поглядим.
— Вращающий момент, Йоси-сан. Он может погубить вас.
— Ничего, я буду одной рукой держаться за триммер. — Он подался вперед. — Так вы даете разрешение?
— Вы верите в этот двигатель?
— Еще бы! «Зеро» станет самым мощным истребителем на свете.
— И быстрее приведет вас к смерти.
— Моя карма сильна, адмирал. — Он кивнул на «Хага-куре» и процитировал один из любимых афоризмов Фудзиты: — «Самурай не отступает перед опасностью, а идет ей навстречу с обнаженным мечом. Иначе боги и Будда давно бы повернулись к нему спиной». У меня будет лучший в мире меч, я одним ударом проткну насквозь Розенкранца и Ватца.