Выбрать главу

- Ты что, ослеп?! - бушевал Уильямс, молотя кулаком по ветрозащитному экрану. - Выше на тысячу футов, левей на четверть мили! Беглым давай, а то нас того гляди потопят. Хотя в такой стрельбе свой резон есть: теперь "бомбометатели" тоже оскандалятся - поди со смеху животы надорвали.

Брент недоверчиво покосился на командира. Тут, можно сказать, до смерти один шаг, а он веселится! Ну как после этого не зауважать черного дикаря?

Мацухара с ведомыми прорывался сквозь длинный строй бомбардировщиков, заходя то спереди, то снизу, то сбоку, подставляясь под перекрестный огонь пятидюймовки и хвостовых пулеметов на "Юнкерсах". Потоки трассеров расчерчивали воздух причудливыми узорами. Ведущий бомбардировщик полыхнул и пошел делать пируэты, напоминая нахальную муху, подлетевшую слишком близко к зажженной свече. "Сифайр" "подпалил" шасси другого, вдребезги разнес кабину, и "Юнкере" рухнул в океан вместе с мертвым экипажем. Но семеро уцелевших рвались к подлодке с упорством, от которого кровь стыла в жилах.

И тут Брента снова охватил ужас. Три Me-109, покинув поле боя на севере, стремительно рванулись к месту схватки Мацухары с пикировщиками. Теперь звено Йоси будет вынуждено защищаться. Так и произошло: тройка белых "Зеро" быстро набрала высоту и устремилась навстречу снижающимся "Мессершмиттам". Прищурясь, Брент посмотрел наверх и едва не захлебнулся ненавистью. Ведущий "мессер" выкрашен в кроваво-красный цвет.

Кеннет Розенкранц. А рядом капитан Вольфганг Ватц по прозвищу Зебра на черном истребителе с ослепительно-белыми полосами. Самые хладнокровные убийцы во вражеском стане. Брент про себя помолился за Йоси.

Но внимание поневоле переключилось на собственную судьбу, так как один Ju-87 уже делал заход над ними. Остальные кружили в воздухе, ожидая своей очереди. Либо совсем неопытные, либо настолько уверены в себе, что считают лодку учебной мишенью. А может, их сбила с толку беспорядочная стрельба пятидюймовки? Так или иначе, они совершают ошибку. Зенитные пулеметы "Блэкфина" могут гарантированно поразить только одну цель, таким образом, моряки смогут выиграть время, чтобы сосредоточиться на очередном атакующем.

- Самый полный! Право на борт! - скомандовал Уильямс. - Вспомогательной артиллерии открыть огонь!

Брент ощутил мощный рывок судна. Четыре дизеля заработали на полную катушку; двухвинтовая лодка выдала все свои двадцать четыре тысячи лошадиных сил. Старшина-рулевой Сторджис резко вывернул штурвал, и Брента отбросило к ограждению.

- Двадцать шесть узлов, четыреста шестьдесят оборотов! - донесся звенящий от напряжения голос из рулевой рубки.

- Так держать! - крикнул капитан.

Пятидюймовое орудие открыло огонь, однако пятна разрывов вновь вспухли далеко от атакующей машины. Брент был готов нажать на гашетки, но бомбардировщик летел еще слишком высоко - даже для "Эрликонов". Брент зачарованно смотрел, как "Штука" вырастает в его дальномере; уже видны нелепые неубирающиеся шасси, высокий фонарь, лицо пилота в огромных очках и гигантская бомба под фюзеляжем.

И вот уже "Юнкере" вышел на восемьдесят пять градусов - оптимальный угол для бомбометания.

- Шесть тысяч футов, пять с половиной, - отмечал вслух Уильямс, следя за "Юнкерсом". Потом вдруг повернулся к рулевому: - Прямо руль, курс ноль-девять-ноль!

- Есть прямо руль, курс ноль-девять-ноль! - повторил Сторджис.

Лодку накрыло волной оглушительного рева, от которого, казалось, задрожал даже стальной корпус "Блэкфина".

- Что это?! Ради всего святого, что это?

- Спокойно! Арабы всегда ставят на шасси "Иерихонские трубы" - сирены для запугивания.

- Черт! Куда ж меня еще запугивать? - поежился Боумен.

"Эрликоны" открыли наконец огонь, и в тот же миг Брент увидел, как пятисоткилограммовая бомба отделилась от фюзеляжа "Штуки" и полетела вниз, отливая блеском черного мрамора. Одновременно пикировщик сбросил четыре бомбы помельче.

Как всем попадающим под бомбежку, Бренту казалось, что бомбы летят ему прямо на голову. Желудок уподобился работающей бетономешалке, в горле комом встал давно проглоченный на завтрак бутерброд с ветчиной, от ног к позвоночнику побежали ледяные букашки. Не хватало только показать свой страх рядовым! Он откашлялся, изо всех сил стиснул зубы. Черные заостренные цилиндры пронзительно визжали в воздухе. Но Брент старался смотреть не на них, а на цель.

Под свист 20-миллиметровых трассеров пилот "Юнкерса" рванул на себя ручку. Но по инерции самолет еще тянуло вниз, так что крылья целиком поместились в кольце дальномера. Ведя "Штуку", как охотник утку, Брент нажал на гашетку.

Его "Браунинг" и 50-миллиметровый пулемет по правому борту заговорили одновременно. Лента дернулась, уходя в патронник, а отражатель выбросил в холщовый мешок груду медных гильз. Брент увидел, как его пули прошили воздухозаборник и радиатор; в спутный поток выплеснулись струи гликоля. Ju-87 накренился влево и потащил за собой черную полосу дыма.

Приветственные крики оборвал страшный взрыв по левому борту. Пятьсот килограммов взрывчатки воздвигли из волн голубовато-зеленую башню футов пятидесяти высотой. На мостик обрушился водопад с примесью обломков. На глазах у всех обломок размером с котел буквально расплющил впередсмотрящего по левому борту Макса Орлина. Кровь, ошметки внутренностей, брызги желчи дождем окатили стоящих на мостике. Изуродованное тело слетело с палубы и по покатому боку корпуса сползло в море. Кильватер окрасился в алый цвет.

- Макс! Боже мой, Макс! - закричал впередсмотрящий на правом борту.

- Заткнись! - оборвал Уильямс. - Делай свое дело!

Крики тут же прекратились.

У Брента не нашлось времени даже утереть кровь с лица. Второй бомбардировщик снижался; остальные коршунами кружили в вышине. Заряжающий Боумен, всхлипывая, выронил ящик с боеприпасами.

- А ну хватит ныть! Становись к затвору!

- Виноват, сэр! - Старшина проворно подхватил ящик.

Стрекотали пулеметы, бухала пушка; самолет, выходя из пике, поддержал этот хор визгом Иерихонских труб.

- Лево на борт! - взревел Уильямс.

"Штука" снова заполнила прицел дальномера, и пальцы Брента сомкнулись на гашетке.

- Эдо! Эдо! Построиться! - прогремел в шлемофоне Уилларда-Смита голос подполковника Мацухары. - За мной наперехват, потом деремся "соло"!