Мы вновь закивали – по крайней мере ход моих мыслей Лорд описал довольно точно.
– Видите? – с торжеством в голосе продолжил Лорд. – Маленькая логическая ошибка в самом начале приводит к катастрофически неверным выводам. А все почему? Потому, что все ваше внимание сконцентрировалось на Олге… – Лорд улыбнулся. – Кто знает, сколько лет было Августу?
Мы переглянулись.
– Лет сорок пять, наверно, – неуверенно сказал Джинн.
– Какие вы все-таки нелюбопытные, – усмехнулся Лорд. – Но ты попал пальцем в небо, Августу действительно сорок пять. Он родился в две тысячи четырнадцатом, в августе, через полгода после Макса… ну, вы не знаете, кто такой Макс, да и не важно. А важно то, что в том же году, в ночь со второго на третье мая, Лев Ройзельман был арестован по обвинению в… – На лице Лорда появилось выражение отвращения. – Бесчеловечных опытах. «Сдал» его властям собственный учитель и друг, которому Лев доверял, как самому себе, которому искренне хотел помочь и помог…
Взгляд Лорда стал рассеянным, он словно смотрел сквозь нас в то прошлое, о котором говорил. Внезапно я поняла, что для него это очень личная история. Для Лорда Ройзельман был не просто учителем или кумиром – он являлся близким ему человеком. Отец? По возрасту вроде бы подходит, да и внешне между ними имеется определенное сходство…
– Шесть месяцев Ройзельман провел за решеткой, – продолжил Лорд. – Вышел он настоящим изгоем. С трудом сумел получить работу. От него все отвернулись, особенно те, кто был ему чем-то обязан. Особенно они… именно потому он и потерял из виду второго…
– Вы хотите сказать, что Август – ребенок R? – спросила я. Лорд посмотрел на меня с интересом:
– Не совсем. Его отец… с ним Ройзельман связывал большие надежды, и отчасти эти надежды оправдались, намного позже. Отец Августа был влиятельным, богатым и глубоко несчастным. Он всю свою жизнь добивался положения в обществе, а когда добился, понял, что жизни осталось всего ничего. Тогда мужчина постарался прожить остаток жизни, как говорится, полной грудью. Женился на молодой красавице, победительнице какого-то конкурса красоты. Он очень хотел сына и наследника, но что-то не получалось, и тогда он обратился ко… он обратился к Ройзельману. Тот, хоть и был молод, уже успел засветиться как раз в вопросах практической репродуктологии.
Исследуя половые клетки Гарри и его жены, Ройзельман обнаружил интересный эффект – яйцеклетка молодой женщины отторгала семя ее мужа, словно вирус. Срабатывала иммунная система, сам организм работал, как противозачаточное средство. Ройзельман решил проблему, но в качестве… скажем так, моральной оплаты, позволил себе внести некоторые изменения в геном будущего ребенка. Он не знал, получится ли у него с Максом, нормально ли сработает его ноу-хау, и решил подстраховаться.
Но за то время, что Ройзельман был в тюрьме, произошло слишком многое. Гарри застукал свою беременную жену во время «развлечений» с пилотом своего «Оспрея», выгнал ее из дому и развелся с ней. Он платил женщине неплохие алименты, не по решению суда, а сам – поскольку ребенок носил его ДНК… отчасти. Он оплатил образование своего сына, но когда захотел с ним встретиться, тот ответил отказом. А я… я думаю, что мать Августа настроила сына против его отца. Что до Ройзельмана, тот следил за Августом до самого Года Кометы. Потом ему стало не до него. А потом он умер.
Кадык Лорда судорожно вздрогнул, словно он сдерживал бронхиальный кашель:
– Я заметил Олгу случайно. Сначала обратил внимание на творчество ее отца – он не только мастерски вскрывал подковёрные игры неоконов, но и консультировал фильм о Ройзельмане, который снял Хэрингтон. Я попытался с ним встретиться, но он все время был в разъездах, а после и вовсе пропал. Зато я увидел Олгу и сразу понял – она из наших…
– Из наших? – спросил Призрак. – Са… простите, Лорд, можно задать вам вопрос?
– Боже, Призрак, какой ты деликатный! – улыбнулся Лорд. – Тебя кто-то покусал? Задавай, конечно, о чем речь.
– Вы тоже из детей R? – в лоб спросил Призрак.
– А сам как думаешь? – улыбнулся Лорд. – Впрочем, любая твоя догадка будет далека от правды. Скажем так, я действительно имею отношение к Проекту Ройзельмана. Но я немного больше, чем ребенок R. Тем не менее у меня и у вас одна ДНК, или, как говорили в старину, мы с вами одной крови. Так что мой ответ – да.