Перед вылетами часть посетили командующий Северным флотом вице-адмирал А. Г. Головко, член Военного совета дивизионный комиссар А. А. Николаев и начальник политуправления дивизионный комиссар Н. А. Торик. Они рассказали об обстановке на фронте, ознакомили с особенностями боевой деятельности на северном театре, разъяснили государственную важность задач по прикрытию конвоев с воздуха.
И вот 15 апреля 1942 года первый боевой приказ: нанести бомбовый удар шестеркой по крупной военно-морской базе и порту противника в Заполярье.
Группу возглавил В. А. Куликов. Правым ведомым у него был Стрельцов. К вылету готовились, как к празднику. Помогали все, кто оставался в тот день на аэродроме.
В едином строю группа вышла на цель. Мощный заградительный огонь встал на ее пути, но авиаторы уже бывали в такой ситуации. Ведущий, умело маневрируя среди разрывов, повел группу в атаку. Первое звено основной удар направило на самое крупное судно в порту — двухтрубный транспорт, стоявший на рейде под охраной кораблей. Второе звено сбросило бомбы на причалы.
Замыкавший строй экипаж сфотографировал результаты удара. Самолеты легли на обратный курс.
Проявленные пленки подтвердили точность удара. Вскоре по поступившим разведданным стало известно, что в результате налета потоплен транспорт водоизмещением четыре тысячи тонн, повреждено несколько других кораблей, нанесен ощутимый урон причалам и портовым сооружениям.
Спустя несколько дней, 20 апреля, экипаж Стрельцова вновь отличился. «ПЕ-3» вылетел на разведку норвежского побережья с задачей нанести удар по обнаруженным одиночным кораблям противника.
На такие задания «ПЕ-3» уходили с бомбами и полным комплектом реактивных снарядов.
Внимательно осмотрели заданный район, но на море ничего не обнаружили.
— Придется везти гостинцы домой, — досадливо троившее штурман.
— Не спеши с выводами, — успокоил его командир. — Смотри внимательней. Справа осиное гнездо — Киркенес. Сейчас мы на солнечной стороне. Наблюдать за нами неудобно. Воспользуемся этим.
Показался Киркенес. Надежды оправдались: на фоне залива четко вырисовывалось транспортное судно.
Стрельцов вел самолет на приглушенных моторах. Выйдя на расстояние атаки, дал полные обороты.
— Штурман, приготовились! Если не ошибаюсь, перед нами крупный танкер. Цель вполне подходящая для наших реактивных снарядов и бомб!
Стрельцов вывел самолет на наиболее выгодную дистанцию огня и дал первый залп двумя крупнокалиберными реактивными снарядами.
Теперь слово штурману, который сосредоточился на расчетах, то и дело припадая к прицелу. Около минуты держал машину в строгом горизонтальном полете.
— Готово! — быстро доложил Кравцов. — Довернуть вправо. Так держать!.. Сброс!
Виктор привычным движением нажал кнопку сбрасывателя. По тому, как вздрогнул самолет, убедился — бомбы пошли к цели.
И тут открыли яростный огонь опомнившиеся фашисты. Сотни огненных трасс неслись навстречу самолету. Шапки разрывов зенитных снарядов возникали вокруг.
Ободряюще прозвучал голос штурмана?
— Цель накрыта! Судно горит.
Лавируя между разрывами, Стрельцов круто взмыл вверх, чтобы снова выйти на боевой курс. Для верности решил нанести еще один удар по танкеру. Но как это сделать безопаснее в зоне интенсивного противовоздушного огня противника? Нужен был сложный маневр. Крутых разворотов «ПЕ-3» зачастую не выдерживал.
Летая еще недавно в небе Москвы и встречаясь с истребителями противника, Стрельцов неоднократно убеждался, что те легко выходили из боя, пользуясь своей маневренностью и тем, что «ПЕ-3» порой терял время на разворотах. В воздушном бою успех решают секунды, и если эти секунды «ПЕ-3» легко выигрывал у фашистских бомбардировщиков, то также легко проигрывал в схватке с истребителями. Правда, фашисты обычно использовали это свое преимущество не для того, чтобы выиграть бой, а чаще всего, чтобы удрать с поля боя.
У Стрельцова родилась дерзкая мысль: уменьшить время разворота за счет применения фигуры переворота самолета через крыло. Он уже раньше думал над этим, много читал, прикидывал, проверял отдельные расчеты в полете. Мысленно отрабатывал все элементы, собираясь обсудить их с товарищами и командирами. И одновременно боялся ошибиться.
И вот наступил момент, когда раздумывать было некогда. Он видел в перевороте спасение и возможность нанести противнику смертельный удар.
Враг сосредоточил весь огонь впереди по курсу самолета. Ню Стрельцов не оправдал надежд противника, выбрав иной курс.
— Игорь, держись, — крикнул он штурману, — атакую с переворотом через правое крыло!
Летчик взял на себя штурвал. Самолет круто полез вверх. Казалось, не хватит сил удержать его в вертикальном подъеме, потемнело в глазах. Еще миг — и самолет послушно перевернулся. Разрывы вражеских снарядов остались позади.
Пока немцы переносили огонь, Стрельцов пошел в атаку на судно, над которым уже поднимался огромный столб черного дыма и пламени.
Как орел, стремительно ринулся вниз наш краснозвездный самолет на фашистский транспорт и разрядил в него весь запас снарядов. Танкер заполыхал с новой силой.
Виктор плавно вывел самолет в горизонтальный полет и на бреющем пошел в море, подальше от берега.
— Этот больше не послужит своим хозяевам, — весело крикнул Стрельцов. — Пора домой.
— Поздравляю, командир, с новым успехом в Заполярье! Не надеялся, что выберемся из этого пекла. Если бы не твой маневр…
— Игорь, следи за маршрутом. Поговорим дома о подробностях, но прошу — никому ни слова о перевороте. Надо еще хорошенько все проверить.