По Д. В. Щедровицкому, оказывается, что упоминаемый в Книге Даниила «северный царь», характеризуемый словами «подлый» и «презренный», является германским нацизмом, а разгромивший его победитель — Советский Союз. Он выиграл войну «с великим богатством» (11:28), т. е. с огромной контрибуцией, выплаченной капитулировавшей Германией, после чего возвратился «в землю свою с враждебным намерением против святого завета» (11: 28). Под «враждебным намерением» Д. В. Щедровицкий понимает антисемитскую политику Сталина[28].
Подобные произведения в дальнейших комментариях не нуждаются.
Практически все библейские пророчества, апокалиптические в особенности, представляют собой попытку познания закономерностей, механизмов или принципов, которые управляют жизнью. Как и в иных аналогичных случаях, потребности познавательного процесса не могут не учитывать то, что было достигнуто усилиями других авторов — древних мыслителей. Поэтому в более поздних пророчествах нередко встречаются ссылки на предыдущие или прямые заимствования из них.
В ветхозаветные и последующие затем раннехристианские годы указанные познавательные процессы могли реализовываться только в религиозных рамках и формах, поскольку прошлое, настоящее и будущее зависело исключительно от потусторонних сил и, в первую очередь, от Бога. Вот почему чрезвычайно важным для всей истории является появление в иудаизме сына человеческого, впоследствии ставшего Христом, причем появление вначале очень и очень робкое — и «как бы» сына человеческого (Дан., 7:13). Так, словно извиняясь и несколько неуверенно, говорит этот пророк. Все дело в том, что возникновение в религиозной мифологии этого сына означает не что иное, как начало формирования принципиально иного отношения человека к самому себе, к своему месту в жизни и своим возможностям. Можно сказать, что произошел величайший переворот, поскольку теперь управление всеми делами людей и их судьбами переходит в руки человека, пусть и частично. Частичность выражается, во-первых, в том, что он, этот новый управляющий, сын Бога, а во-вторых, и сам становится Богом, хотя и не творцом природы и вселенной, но творцом души и нравственности, т. е. новой личности.
Можно, конечно, с полным на то основанием утверждать, что тем самым человек не мог полностью доверять сам себе, своего спасителя он обязательно должен был мифологизировать. Но это — вечное качество людей, которые даже в новейшей истории обязательно мифологизировали, например своих коммунистических мессий.
Сын человеческий в Книге Даниила представляет собой лишь первый шаг по пути коренного изменения позиции человека и его адаптации, следовательно, и наиболее важную предтечу Христа. Однако дилемма Христа и антихриста у Даниила даже не обозначена, антихрист появляется, если иметь в виду апокалиптические канонические произведения, лишь в Откровении Иоанна. Не только в канонических и апокрифических текстах, но и во всей богословской христианской литературе Христос и антихрист неразлучны, как человек и его тень.
4. Откровение в видениях Иоанна
Апокалипсис насыщен видениями, которые играют исключительную роль в передаче идей и ценностей, содержащихся в этой книге. Вообще видения значимы в любой религии, поскольку обладают огромной силой убеждения и внушения через эмоции и переживания, формирующие у человека свой виртуальный мир. Для фанатически заряженной психики видения — это реальность, в которую нельзя не верить, даже если они грубы и на первый взгляд бессмысленны. Видения, зафиксированные в священном тексте, приобретают статус откровения и формы явления божества или иной потусторонней силы. Видения всегда остро привлекают к себе жгучей таинственностью, возможностью выйти в новое измерение, прикоснуться к чему-то сокровенному и ранее неведанному. Многие видения вполне реальны в том смысле, что имеют место в виде галлюцинаций, сопровождающих временное иди постоянное расстройство психической деятельности. Галлюцинации были у многих из тех, кого церковь почитает в качестве святых или блаженных, эти продукты больной психики часто канонизируются.
Видения представали многим пророкам, святым, праведникам и другим мифологическим персонажам, например, одному из двенадцати патриархов Левию, завет которого почти полностью построен на видениях. Небезынтересно, что Левий предрекает прекращение прежнего священства, которое, как это вытекает из текста «Заветов двенадцати патриархов», не удовлетворяет Бога. Левий предвидит появление «священника нового, которому все слова Господни будут открыты, и он совершит суд истины на земле во множестве дней. И взойдет звезда его на небе, как царя, сияя светом знания (как) при солнце день, и он возвеличится во вселенной. Сей воссияет как солнце на земле, и удалит всякую тьму из поднебесной, и будет мир во всей земле. Небеса возликуют во дни его, и земля возрадуется, и облака возвеселятся, и познание Господа разольется на земле, как вода морская, и Ангелы славы лица Господня возвеселятся в нем»[29]. По существу, это предчувствие прихода мессии, точнее — выражение потребности в нем.
29
Ветхозаветные апокрифы. Книга юбилеев. Заветы двенадцати патриархов. СПб., 2000. С. 178.