Приблизительно тогда же Каноэ должен был несколько раз изменить курс. Он переключил маяк на другой диапазон. Гидронавты знали, что они приближаются к нам, так как звук усиливался. Но Ларри, когда гидронавты изменили курс, потерял «Блюдце» из поля зрения. Прошло часа полтора, и тут мы заметили, что буй дрейфует. Сообщили об этом на «Хью-Тайд», чтобы там выяснили, в чем дело. Оказалось, буй отвязался от троса, соединенного с маяком на дне. Целый час вызывали «Блюдце», но связь наладить не могли. Мы. еще твердили: «Soucoupe... Soucoupe...», как в динамике послышался знакомый пронзительный свист, каким Каноэ обычно начинал передачи по УКВ.
Он проговорил: «Soucoupe на поверхности, Soucoupe на поверхности». Мы изменили курс.
С обеспечивающего судна нас спросили, где находится «Блюдце», но мы сами этого не знали. Туман стал плотным, не было видно даже линии горизонта.
— Soucoupe, Soucoupe, говорит дежурная лодка. Вас не видим. Ударьте вверх струей.
—Говорит Soucoupe. Водомет не можем включить. Мотор вышел из строя.
Мы вместе с экипажем «Хью-Тайда» не меньше четверти часа переговаривались с обитателями «Блюдца», прежде чем обнаружили его. Даже при спокойном море оно возвышается над водой на 15—50 сантиметров. Нашлось «Блюдце» без особого труда, но этот случай напомнил нам, что надо постоянно находиться поблизости от него, чтобы сразу обнаружить при любых обстоятельствах.
Когда «Блюдце» подняли на борт обеспечивающего судна, выяснилось, что сгорел электромотор, приводящий в движение помпу водометного устройства. Боб Элзенга был расстроен тем, что не удалось обнаружить маяк, еще больше он огорчился, узнав, что узел на полипропиленовом тросе был плохо завязан и маяк стоимостью 700 долларов остался на дне. Во время обсуждения операции мы сделали вывод, что, несомненно, кое-чему научились, но искусство пользоваться подводными маяками еще не освоили.
Настроение несколько поднялось, когда Маленький Джо пригласил всех к праздничному столу. Для 20 обитателей «Хью-Тайда» он приготовил настоящее пиршество. Индейка с картофельным пюре, кукуруза, клюквенное варенье, соус из гусиных потрохов, пирог с начинкой... Маленький Джо стал поваром всего несколько лет назад, перейдя на камбуз из палубной команды буксирного теплохода, и оказался мастером своего дела; коньком его были поварские книги и различные рецепты: на пароходе собралась целая кулинарная библиотека.
После пиршества мы, возвращаясь в порт, смотрели по телевизору футбольный матч.
Даже Гастон, самый серьезный из нас, вечно занятый своей работой, Гастон, который лез из кожи вон, чтобы аппарат всегда был в полном порядке, решил отдохнуть после обеда. Он, правда, заявил, что вечером все-таки полезет в аппарат. Нам предстояло перебраться с «Хью-Тайда» на более просторный «Бэрч-Тайд», где находилась большая часть оборудования и фургоны с разным добром, которого недоставало последний месяц.
За 25 дней мы совершили 20 погружений, приобрели определенные навыки, обучили почти всех членов экипажа и теперь были готовы заняться более сложными операциями.
САН-КЛЕМЕНТЕ
Очнувшись ото сна, я увидел, что нахожусь в совсем незнакомой обстановке. Помню, что уснул часа в два ночи, когда на наше судно, стоявшее у причала, принимали топливо. Моя койка находилась рядом с широким окном, выходящим на палубу теплохода «Бэрч-Тайд». Из окна я видел, что приближается остров Сан-Клементе. Я впервые мог смотреть из своей каюты на палубу: прежде на океанографических судах я всегда жил в нижних помещениях.
Судно было размером не более баржи, к носу оно несколько сужалось. На открытой палубе размером 30 на 8 метров мы установили в два ряда свои фургоны, между которыми образовался коридор. Под палубой находился узкий проход между цистернами. В кормовой части судна размещалось машинное отделение. Цистерны принимали около 530 000 литров, и обычно часть из них использовалась для балласта, часть — для хранения пресной воды или иных жидкостей. В носовой части судна находилась высокая рулевая рубка, камбуз и помещение для команды. С фургонами, выкрашенными голубой краской, оранжевой махиной крана и желтым «Ныряющим блюдцем» на палубе судно выглядело живописно. Я лежал в постели и нежился: до Сан-Клементе оставалось по меньшей мере час пути.
Весь конец недели мы работали как лошади, перетаскивая оборудование с «Хью-Тайда» на «Бэрч-Тайд». Огромный плавучий кран снял наш кран и поставил его на палубу «Бэрч-Тайда». Как и в прошлый раз, морской инспектор и представитель страховой компании осмотрели подъемное устройство и его основание. Мы переносили запасы провизии, масло, поглотитель углекислого газа, инструменты, электронное оборудование, а тем временем специальная бригада сварщиков приваривала к палубе «Бэрч-Тайда» дополнительные фургоны. И в субботу, и в воскресенье работали до полуночи. Наконец все имущество было перенесено на новое судно. «Хью-Тайд» стал пустынным, на палубе, словно шрамы, виднелись следы сварки.