— Один сядет верхом на балластную цистерну, — распорядился Андре.
Погружение номер 354 длилось полтора часа. Рону было позволено управлять аппаратом и убедиться, сколь он маневрен. По возвращении он, подобно Ларри и Джо во время их первых погружений, отметил, как чувствительно «Блюдце» и как легко с непривычки допустить ошибку при управлении им.
В завершающем погружении, номер 355, роль балласта выполняли мы с Фредом Бэгноллом. Рон заметил, что для такой гавани, как Лонг-Бич, видимость удивительно хорошая. «Блюдце» ушло под воду, когда небо начало светлеть, хотя по-прежнему туман стоял плотной стеной. Это было красивое зрелище: желтоватый свет в воде превратился в мутновато-зеленый. На поверхности видимость не превышала 0,5 метра, и предположить, что в воде можно что-либо увидеть, было трудно. Но под водой оказалось вполне светло, мы могли видеть на расстоянии около 2 метров — не так уж плохо для взбаламученной воды. Я сидел верхом на цистерне, поэтому, когда Андре наклонил нос аппарата на 30°, чтобы не упасть, я схватился за люк. Потом мы поменялись местами с Фредом и я смог наблюдать множество организмов, снующих по дну и плавающих в воде.
К 1 мая мы получили официальное сообщение из штаб-квартиры Французского управления подводных исследований: нас уведомляли, что в течение нескольких недель не смогут предоставить самолет. Все транспортные самолеты и даже несколько коммерческих были направлены в Доминиканскую республику. Мы хотели использовать военный самолет для экономии средств, поскольку «Блюдце» было законтрактовано военно-морским ведомством. Но почему бы не отправить аппарат и на коммерческом самолете? Расходы могли бы оплатить в складчину многочисленные клиенты. Фред Уиллетт уверял, что лишь в одном коммерческом самолете могло свободно уместиться «Блюдце» — в CL-44, изготовляемом компанией «Канадэр» для авиалиний «Летающие тигры» — «Сиборд эйр». Вместо широкой двустворчатой двери в борту у CL-44 в хвостовой части имелся люк. В ширину люк достигал 3 метров, но высота, к сожалению, была недостаточной.
Фред Бэгнолл договорился с конторой «Летающих тигров», что самолет будет предоставлен не позднее 4 мая. Тем временем газорезчики отрезали гнездо «Блюдца» от палубы. На следующий день утром появился большой желтый кран. Плавно опустив стрелу, он легко поднял маленькое желтое «Блюдце». Различные детали, запасные части и инструмент, присланные вместе с аппаратом, мы погрузили на грузовик с прицепом-платформой. Члены экипажа «Бэрч-Тайда» тепло попрощались с «Блюдцем», махая ему вслед руками.
Гастон давно знал о том, что ему придется лететь вместе с «Блюдцем» на обратном пути. Джерри вызвался сопровождать его до Нью-Йорка, чтобы убедиться в том, что аппарат надлежащим образом перегрузят на самолет линии «Сиборд эйр». Андре предпочел лететь на пассажирском лайнере.
Мы решили выразить операторам и механику свою признательность за терпеливый труд и помощь. И Андре и Каноэ хотели получить копию фильма «На глубине тысячи футов ради науки», который был отснят Роном и Джо. Гастон давно приценивался к кинокамерам, чтобы заменить свой старый капризный киноаппарат. Джо Томпсон намекнул, что Гастону следовало бы повременить с покупкой. Он был изумлен, когда Джерри тем не менее протянул ему сумку, в какие упаковывают в универмагах-супермаркетах различные покупки:
— Гастон, вот тебе кое-что на дорогу.
— Мне? — Гастон принялся разворачивать свертки. На лице его было написано явное удивление при виде коробки с надписью: «8-миллиметровая кинокамера «Никкорекс». Я редко видел, чтобы Гастону не хватало слов, но на этот раз он действительно лишился дара речи.
«Блюдце» повезли в Комптон, где, согласно договоренности, на местном заводе, принадлежащем фирме «Вестингауз», должны были передать лоток, чтобы «Блюдце» погрузить на самолет. Была изготовлена специальная рама — на несколько сантиметров ниже, но достаточно прочная, чтобы выдержать трехтонное «Ныряющее блюдце».
Как мы и опасались, вилка автопогрузчика, обслуживающего самолет, оказалась слишком короткой, чтобы подцепить лоток «Блюдца». Фред срочно связался с компанией, обслуживающей клиентов погрузочными механизмами. Через несколько часов кран с достаточной грузоподъемностью обещали прислать. Все лишнее было снято и сложено на эстакаду склада. Наступила уже вторая половина дня, а самолет должен был прибыть утром. Мы ждали и ждали. У меня оказалось достаточно времени для того, чтобы получить представление, как грузят то, что предназначено для перевозки самолетами. Ящики и картонные коробки с надписями: «Осторожно», «Стекло» или «Научные приборы» летят кувырком, падают, словно мешки с мукой. Мы видели, как автопогрузчик толкал ящики на эстакаде. Один большой ящик свалился с высоты около двух метров и с грохотом упал на землю. Водитель автопогрузчика спрыгнул, чтобы осмотреть открывшийся ящик, засунул внутрь выпавшие предметы, постучал по крышке и поставил его на эстакаду. Не хотелось бы, чтобы с «Блюдцем» обращались так же небрежно!
Когда погасли последние лучи багрового солнца, появился кран, он не спеша двигался по просторному полю аэродрома. При свете прожекторов кран снял «Блюдце» с платформы и поставил на самый крупный автопогрузчик, какой удалось отыскать (пока «Блюдце» находилось на прицепе, автопогрузчик не мог его снять). Когда подадут самолет, аппарат поднимут в уровень с грузовой палубой самолета. Я представить себе не мог, что автопогрузчик поднимет трехтонное «Блюдце» на такую высоту. Но наш девиз был: «Ждать и смотреть».
Некоторые детали Гастон погрузил прямо в аппарат: там они находились в большей безопасности, чем в ящиках. Это оборудование у французских таможенных чиновников попадало в разряд «научная аппаратура». Вдруг откуда-то появились «научные звуковоспроизводящие приборы» и «научные пластинки», а также другие предметы, очевидно, купленные нашими французскими друзьями. Коллекцию ракушек, часть которой, несомненно, принадлежала Андре, таможенники извлекли из «Блюдца» и, едва удостоив вниманием, не захотели осматривать больше ничего. В коллекции Гастона находилось множество семян, собранных им вместе с Андре. Чтобы увезти их о собой, друзья приложили немало труда.
За несколько дней до этого Андре в местном супермаркете купил различные образцы американских продуктов для собак, чтобы угостить своего пса заморскими яствами. Банки с собачьими консервами он спрятал в «Блюдце» да еще и под сиденья.
На следующий день вся наша орава прибыла в аэропорт. Джерри и Гастон держали в руках сумки. Они были готовы лететь. Самолет появился около полудня. Первым делом погрузили «Блюдце», хотя в самолете уже был какой-то груз. Люк казался чересчур тесным. Оператор автопогрузчика, более расторопный, чем тот, которого я видел накануне, взял аппарат, поднял, прицелился и аккуратно, правда, не без помощи подсобного рабочего, протолкнул его в открытый люк. При помощи небольшой электрической лебедки и каких-то досок грузчики втянули «Блюдце» на середину самолета и прочно принайтовали к палубе. Нагрузки при взлете и посадке настолько значительны, что закрепить аппарат со всех сторон следовало с особым вниманием.
Следом погрузили коробки, ящики, жестянки и остальное имущество. Общий вес груза составил 5470 килограммов, причем на долю «Блюдца» приходилось около 3765 килограммов. Но откуда взялось остальное? Я посмотрел в открытые ящики. Старые аккумуляторные батареи, неиспользованные грузы для подъема, масло, балласт, еще какие-то тяжелые предметы и запасные части. Потом я увидел большой пластиковый мешок. В нем были сокровища Андре — пеликаньи кости и морские ракушки! Я совсем забыл про эти странные, белые, выцветшие на солнце птичьи скелеты. Зато Андре не забыл.
При виде CL-4, который на конце взлетной полосы, натужно ревя моторами, тяжело взмыл в воздух, я думал: «Наверно, ни один из тысячи пассажиров, находящихся на аэродроме Лос-Анджелеса, не представляет, что на борту этого самолета находится «Ныряющее блюдце» да мешок пеликаньих костей».