Смеясь, я закатил глаза к потолку.
– Удачи, мой друг! Передай ей привет от меня и не забудь вымыть руки перед завтрашним приходом на работу.
– Конечно, конечно! – Он показал мне два больших пальца и исчез за дверью.
Я снял куртку со спинки стула и накинул ее на плечи. Схватив ключи и телефон со стола, сунул их в карман брюк и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Свет в офисе был погашен. Не было ни помощников, ни секретарей, ни юристов, ни стажеров. Этот офис походил на город–призрак. Я не собирался задерживаться так надолго, но это были оплачиваемые часы. Не думаю, что мой отец будет на это жаловаться.
В машине набрал номер Маккензи. Хотел убедиться, что они с Оливией еще не спят. Прошло уже почти двадцать четыре часа с тех пор, как я видел свою девушку в последний раз и очень скучал по ней. Достаточно было и того, что мне приходилось следить за своими словами в присутствии Оливии. Каждый раз, когда я пытался прикоснуться к Маккензи самым невинным образом, она уклонялась. Микки поведала мне, что отношения между ней и Оливией идут на поправку, и она не хотела слишком уж демонстрировать ей наши отношения. Это обеспокоило меня, но я ничего не сказал. Скоро все закончится, и моя девочка вновь будет только моей.
– Эй, красавчик! – послышался ее южный акцент в телефонной трубке.
Я выехал со стоянки и направился к автостраде.
– Привет, красотка!
– Ты что, только что выезжаешь из офиса?
– Да. Немного потерял счет времени. Думал, что ты спишь.
Моросил дождь, покрывая лобовое стекло маленькими ручейками так, что мне потребовались дворники. Дороги в этот час оказались пустынны, за исключением немногочисленных ночных путешественников. Услышав, как хлопнула дверца машины, понял, что она еще в пути.
– Я спала, но Лив меня разбудила. Не припомню, чтобы у меня возникало столько пожеланий, когда я носила Эвана.
Я хихикнул.
– Это она специально для тебя старается. Хотел бы я знать это наверняка. Слушай, я такой голодный, может что-нибудь прихватить по дороге?
– Ты собираешься приехать?
– У тебя все в порядке?
– Конечно, все в порядке. Я соскучилась, – выдохнула Маккензи в трубку.
Я ослабил галстук на шее и повернул на шоссе, направляясь к дому Оливии. Десять минут, и я доберусь туда, чтобы, наконец, поцеловать свою девушку.
– Может быть, я даже останусь на ночь.
– Энди, – фыркнула Маккензи. – Ты знаешь, что сейчас это не вариант. Это несправедливо по отношению к Лив.
– Это несправедливо по отношению к нам, детка.
– Я знаю. – Микки тяжело вздохнула. – Мне нужно идти. Я в магазине и возьму тебе что-нибудь поесть, а дома мы поговорим, согласен?
– Замечательно, красавица. Я люблю тебя!
– И я тебя люблю! – прозвучало в ответ, и она отключилась.
Пять минут спустя я парковался у квартиры Оливии. Заехав на подземную парковку, остановился на своем обычном месте рядом с тем местом, где Маккензи паркует свой «Приус». Через несколько дней после нашего возвращения в Сарасоту отец Маккензи, Билл, любезно приехал из Флориды на своем грузовичке вместе с вещами Микки, включающими даже ее машину. Он не стал надолго задерживаться и его, похоже, тоже не очень обрадовала идея Маккензи ухаживать за Оливией. Но, как мудрый человек, Билл не стал озвучивать свои соображения. Маккензи считала, что это ее искупление и кто мы такие, чтобы доказывать ей обратное.
Машины Маккензи не было, как я и ожидал. Однако на ее парковочном месте стояла незнакомая мне машина. Вместо того, чтобы припарковаться рядом с незнакомой машиной, я проехал вниз и припарковался у задней стены. Выйдя из машины, направился к лифту, поглядывая на незнакомое транспортное средство. Ничего особенного– черный «Крайслер 300». Прокатные наклейки покрывали полупрозрачные тонированные окна. Я пожал плечами и продолжил идти к лифту, чтобы подняться в апартаменты Оливии.
Когда двери лифта открылись, я направился в сторону квартиры Оливии по маршруту, пройденному уже, наверное, миллионы раз. У входной двери ее квартиры поднял руку, собираясь постучать в дверь, но остановился, привлеченный громкими сердитыми голосами. Судя по всему, спорили Оливия и какой-то мужчина. Мне до чесотки захотелось подслушать и, не сдерживаясь, прижал ухо к двери. Судя по всему, спор разгорался нешуточный, хотя расслышать что-либо не получалось.
Дверная ручка задрожала. Испугавшись, что меня застанут за некрасивым поступком, я отпрянул и побежал за угол.
– Ты не имеешь права, Оливия. Не имеешь никакого права, – мужской голос резонировал от стен. Я закусил губу пытаясь понять, откуда мне знаком этот голос, но так и не смог вспомнить.