В дом Великих ветров прибыл Виирд с землянками. Теперь они уже не были опасны ни для себя, ни для Энн. Их не пришлось отправлять куда-либо или снова продавать. А Евангелина была рада новой компании женщин.
Только вот девочка, которая связала их жизни, судьбы воедино не знала ничего об этом.
Виирд и хану ол не поддавались никаким уговорам, и их не интересовали какие- либо другие дела. Их пост оставался неизменен.
Защитник пару раз наведывался к Великому Дальраму. Но всегда получал только один ответ:
– Жди, она вернется. Её нет сейчас в этом мире, в этой жизни. Сила Творения – это не вторая ипостась нага, это дар или наказание тех, кто сотворил нас, и кто ищет в своих созданиях себе подобных.
Дальрам о чем-то задумался и продолжил:
-Я знаю только двоих, кто сумел принять эту Силу. Но сейчас они оба заперты каждый в своем… не мире, пространстве, которое они не могут покинуть.
-Как я понимаю, что один из них это ты. А второй?- и Виирд посмотрел на Хозяина Запретного леса.
-А второй эго наг- дракон, который заперт в ловушке Млечного Пути, я правильно тебя понял.
Дальрам полузакрыл глаза и ничего не ответил любопытному Защитнику тангат- витэн Эннаты Тель Такшакой, королевы змей и хранительницы мудрости Шахмаран, главы клана и рода Правителей Барнарда, а теперь еще и обладательницы Силы Творения создателей себе подобных.
И все это обрушилось на хрупкую нежную девочку, только вчера вышедшую из под опеки Земли и даже не достигшую совершеннолетия.
Интересно, а почему они отдали её Земле на сохранение? Это что-то новое,- подумал про себя Дальрам. Живешь тысячи лет и не перестаешь удивляться выдумкам и фантазии создателей себе подобных.
Через двадцать один день девушка зашевелилась и попросила воды. Но глаза также оставались закрытыми. Только вела она себя, так как будто они открыты, и она все и всех видела.
- Тангат- витэн,- начал хану ол, - позвольте мне вас осмотреть. Я могу к вам прикоснуться?
- А разве со мной что-то не так?- удивленно произнесла она. – Я прекрасно себя чувствую. Но, если вам это так важно, то можете сделать это. Но сначала я хочу принять ванну.
-Мама,- закричала она, выпрыгивая с постели, - я хочу ванну с лепестками роз и разными ароматическими маслами и чтобы два часа меня никто не беспокоил.
Наги переглянулись, понимая, что все для них снова становится на свои места, как и год назад.
Только теперь каждое её желание и каприз будут выглядеть для всех как желание бога, и каждый из них будет исполнять его с великой радостью и счастьем в глазах.
Она, их неугомонная девочка, за эти дни очень изменилась, стала другой. Темно- каштановые волосы, которые год назад едва касались плеч, стали отливаться солнцем, а на солнце серебром с перламутром, выросли, и сегодня уже достигали нижней части спины. Она стала выше ростом, и её тело заиграло женским очарованием и соблазном. Энн даже двигаться стала по- другому, как-то более плавно и медленнее. Вот только её задор и безудержная энергия никак не вязались с образом томной красотки.
Из ванны, для которой наги, с удовольствием, оборвали все розы в саду, она, как и обещала, вышла через два часа, намотав на голову полотенце. Вслед за ней с купальни с криком выбежала помогавшая девушка, неся перед собой копну срезанных волос.
Эта сцена только добавила всем радости и уверенности в том, что их Энн, снова с ними.
Она удивленно смотрела на них широко раскрытыми глазами и не понимала, почему все эти дорогие и родные для нее люди, наги и даже дальрамы смеются и одновременно плачут.
Они все для нее были едины, и она не видела для себя разницы в них.
- Пап, что случилось?
И каждый, находящий в комнате, встал, желая прикоснуться к ней, соединиться, ощутить её такой, какой они её знали.
Круг как у дальрамов,- подумал Леандр, одновременно прижимая к себе двух самых дорогих и любимых женщин, которых подарила ему Земля, которых подарили ему создатели себе подобных и его мать.
Глаза Энн стали тоже другими. Они поменяли не только цвет, а излучали какую-то внутреннюю мудрость и юношеский задор одновременно. Их наполняла любовью ко всем и каждому, но в тоже время они светились силой и спокойствие. В них не было властности или жестокости. Но под этим взглядом не просто хотелось преклонить колени, но и безоговорочно подчиниться не из-за страха, а от желания соприкоснуться с её мыслями, действиями, поступками.
Притягательность взгляда, желание пересечься с ним, полюбоваться отражением в глазах и насыщенностью цветовой палитры, ощутил каждый мужчина.