Захотелось послать его к чёрту вместе с Милли. Ну неужели Зейн не видит мои чувства? Неужели он настолько глуп, чтобы не понять, что я его люблю не как брата? Но я, как всегда, проглотила обиду, ведь Зейн проделал такой путь ради меня… Глупо было бы включать сейчас ревнивую девчонку и устраивать истерики.
— Лучше бы ты не приезжал, — прошептала я себе под нос, разворачиваясь и теперь уже медленно двигаясь к дверям.
Зейн догнал меня. Наверное, он услышал слова, брошенные в порыве гнева, потому что задержал меня, обхватив запястье правой руки своими пальцами, и развернул на себя. Он посмотрел мне прямо в глаза, и я готова была утонуть в синеве его взгляда… В эту секунду я могла забыть о его помолвке и пойти курсом самоуничтожения, только бы получить его поцелуй. Зубы начало сводить от предвкушения, а губы чуть приоткрылись.
— Я хотел, чтобы ты узнала от меня, поэтому просил родителей не говорить. Сам не порхаю в небесах от счастья, но ты же знаешь, что таковы правила… Я просто не смог отказаться, — принялся оправдываться Зейн.
Сложно понять, чего он хотел добиться этими объяснениями. Завуалировано предлагал мне стать его любовницей? Или на самом деле не понимал, о чём мечтала я? Я просто кивала, сгорая от его прикосновений, и понимала, что должна постараться выбить эти девичьи грёзы из головы: у нас никогда бы ничего не получилось. Он чистокровный ангел, а я…
— Вы подружитесь с Милли. Обещаю тебе.
— Смутно себе это представляю, но я попробую, — ответила я ему.
«Не выцарапать ей глаза», — дополнила уже мысленно и стряхнула с себя руки Зейна.
Он выглядел таким грустным, что мне стало жаль его, но ещё сильнее в этот момент я жалела себя, потому что устала постоянно думать о других и жертвовать собой.
Часть 2. Эстер
Я поспешила уйти, потому что пара лишних мгновений могла сыграть против меня. Я просто не смогла бы больше сдерживать истинные чувства к Зейну и поцеловала его, наплевав на все правила и запреты.
В коридоре первого этажа я заметила Милли, разглядывающую картину Пола Марка, волшебника, что использовал магию в живописи, оживляя свои шедевры. Искусство меня мало интересовало, но эту картину, стоящую баснословных денег, я изучила вдоль и поперёк. Она и правда была шикарной, казалось, что косари на лугу живут собственной жизнью: они то отдыхали и обедали, то принимались косить траву… Время от времени прибегал мальчишка, чтобы сообщить им новости из деревни — про новости я, конечно, придумала сама. Воображение сложно остановить, когда особо нечем заняться и ходишь целыми днями по коридору, разглядывая картины.
Я попробовала прошмыгнуть мимо Милли к лестнице, но она повернула голову в мою сторону. В своих движениях она напоминала грациозную балерину, делая всё мягко и осторожно.
— Привет, Эстер! С днём рождения, дорогая! — Милли направилась ко мне, и я уже знала, что последует за этим — до ужаса противные обнимашки.
Обняв меня, она принялась засыпать пожеланиями, а я стояла и думала, как бы не сболтнуть случайно, что не хочу её видеть. Милли не виновата в том, что она родилась ангелом. Не она выбирала, в какой семье появиться на свет, но она так активно окучивала Зейна, каждый раз приезжая сюда в гости… Впрочем, чем ещё ей заниматься, если именно этому и обучают ангелов женского пола практически от рождения.
— Спасибо! Мы можем до скончания веков простоять с тобой здесь, а мне нужно ещё переодеться, — буквально оторвала её от себя я и наигранно улыбнулась.
— Ну, разумеется. Прихорашивайся. Если хочешь, я могу помочь те…
— Нет! — резко перебила я её. — Я сама. Спасибо.
Я взбежала по лестнице на второй этаж, вошла в свою спальню, и, оказавшись там, плюхнулась на кровать, чтобы немного расслабиться. Напряжение сводило все мышцы на теле. Вот уснуть бы… Или сделать вид, что я себя неважно чувствую… Но отказаться от эля, который ещё ни разу не пробовала на вкус, я не могла, а опекуны вряд ли разрешат мне распивать его под крышей их дома. Говорят, что этот напиток отменно действует на живых существ, а на ангелов как-то особенно, раскрепощает, что ли. Провалявшись так несколько минут, я заставила себя подняться на ноги и подошла к гардеробу.
Кринолиновые юбки я терпеть не могла, поэтому надела одно из простых платьев нежного голубого оттенка. Завязала тоненький поясок и посмотрела на своё отражение. Кулон с рубиновой каплей крови внутри ничуть не подходил к наряду, поэтому я спрятала его под ворот платья. Снять не смогла, ведь это украшение — всё, что осталось мне от мамы. Единственная нить, которая могла бы помочь мне узнать однажды, кто мой отец, и какой второй ипостасью он «наградил» меня. Может быть, среди других созданий я и чувствовала себя не такой чужой… Хотя, наверное, полукровки нигде и никогда не ощущают себя нужными. Пусть опекуны пытались дать мне всё и заботились, как о родной дочери, я ощущала себя лишней.