Игра чем-то напоминает наши кубики, которые нужно бросать и смотреть, сколько выпадет точек на гранях; ловкость рук и ничего более. Только здесь вместо кубиков были многогранники, — у Забивара тоже был свой — и на каждой выпавшей грани выпадало нечто рандомное, и чем сильнее это самое рандомное по нужному критерию, тем ближе победа. Здесь уже чистая случайность и никакой ловкости. Каждый эльф знает критерии игры с детства — это часть его обучения как эльфа.
— Очко тебе, — сказал Забивар, когда увидел, что на его многограннике был изображен человеческий глаз, а на многограннике его коллеги — облако. Критерий четвертого раунда — высота.
— Да, есть такое, — удовлетворенно ответил Фалримат. Оглянувшись на машину, эльф тяжко вздохнул. — Все на этой планете хорошо: и погода, и земля есть, и вода есть, и немыслящие есть, все есть. Сюда даже заблудшие забрели! Единственная беда — слишком далеко от центра находится, — он горестно вздохнул.
— Да, — согласился коллега.
— Ждать душу придется долго, — продолжил Фалримат, — хотя, может, нам повезет… Вот бы повезло!
— Повезет, — вторил Забивар. Его больше не душа волновала — это дело души, когда приходить, а не их. Их дело — сейчас доиграть партию. А все остальное как-нибудь потом разрешится.
Они играли долго. Везло, как ни странно, обоим, но Фалримату все-таки чуть-чуть больше, и Забивар очень сильно хотел уравнять счет, но все же так и не смог. Машина громко раскатисто издала странное «пыф!», и рядом с ней из ниоткуда появился маленький прозрачный шарик. Он проделал долгий путь сюда и явился по зову анимотра к двум эльфам.
— Не так уж и долго, — заметил Фалримат, рассматривая первую душу. — Что же, чудесно! Мы можем отправляться! — он поднялся с земли и отряхнул свой мешковатый костюм. То же самое сделал и Забивар, в глубине души сетуя, что так и не выровнял счет.
Душа сделала круг над анимотром, пролетела над головами эльфов и вылетела из пещеры прочь, несясь, невидимая, по воздуху к своему первому пристанищу.
— Хорошо работает, — заметил низенький эльф, указывая на машину.
— Конечно, — согласился Фаримат, — нужно закрыть её и уже уходить. Нас, верно, заждались.
Эльф подошел к сумке и достал из неё большое прозрачное покрывало, накрыл им машину. Что-то нажал на своем дисплее, и надпись на эльфийском «защитное силовое поле включено» замигала на экране. Машина исчезла.
— Чудесно, — проговорил Фазимат, собрал сумку и вышел из пещеры, а следом за ним и его коллега. Спустя пятнадцать минут ярко-зеленый луч осветил их бледные лица, и два эльфа исчезли с планеты Земля, будто бы их и не было здесь никогда.
Вот вы и познакомились с настоящими Адамом и Евой, точнее тогда, Адамом и Адамом. Я уверена, мы их еще когда-нибудь встретим, но потом, а пока оставим, чтобы эльфы спокойно продолжали свою работу.
Первая душа, прилетевшая на зов анимотра, прошмыгнула между деревьев, тесно росших друг рядом с другом в лесу, и оказалась прямо у входа в огромную пещеру. Из её глубины слышались голоса и странные звуки, и душа полетела туда.
В пещере, плотно окружив огонь, сидели старенькие бабушки. Они разговаривали о своем, не обращая внимания на иссохшую женщину с большим животом у камня рядом с ними. Она не ела уже несколько дней и совсем обессилела.
Душа покружила вокруг костра и, решив, что кроме ребенка этой женщины мест нет, она скользнула прямо сквозь кожу несчастной. Съежившись, шарик прополз по пуповине к ребенку. Сквозь кожу нерожденного младенца было чуть-чуть видно, как душа протолкнулась от живота к груди, осветила изнутри тонкую шею, и спряталась в голове. Ребенок даже ничего не почувствовал — он только открыл свои еще почти невидящие глазки и вдруг понял, что живет и что-то ощущает всем телом. Потом он закрыл глазки и продолжил мирно спать. Он родится только через пару недель, еще есть время поспать.
Вот мы и узнали судьбу самой первой души. Сразу же после первой, точнее, может не сразу, может через полчаса, пришла вторая, за ней третья, четвертая, пятая… Души стали прилетать и вселяться в неродившихся, и мир в скором времени заполнили люди, толчок к жизни которых дала звезда, а не биология.
Конечно, обо всех душах я рассказывать не буду: это очень долго, да и есть ли надобность в этом? Буду рассказывать про особенные, которые в дальнейшем повлияют на нашу историю.