— Эй ты! Поди сюда, — довольно резко велел он. Впрочем, голос у бывшего стражника был хриплым и грубым от природы, и изобразить любезность ему было бы сложнее, чем протанцевать с больной ногой кароль.
Внутренне обмирая от волнения, Катти приблизился к нему.
— Ты Безымянного не видел? — хмуро спросил Валиор.
— А разве он не дома?.. — удивился Каттинар, сцепив руки за спиной из опасения, что они начнут дрожать.
— Будь он дома, я бы тебя не спрашивал, — отрезал Валиор. — Нет, он снова где-то шляется. Не знаешь, где он может быть?
— Мы... — в горле у Катти внезапно пересохло. Он сглотнул. — Мы с Ленсом видели его в лесу. Даже спросили, куда он идет — а он сказал, чтобы мы не совали нос не в свое дело. А потом ушел. Мне кажется...
Валиор подался вперед. Похоже, от волнения Катти говорил тише, чем обычно. На лице собеседника читалось нескрываемое раздражение.
— Что ты там мямлишь?..
— Мне кажется, он убежал из дома! — выпалил сын старосты.
— Что значит «убежал»?! — широкое, скуластое лицо бывшего стражника побагровело, так что тянувшийся через всю щеку шрам стал почти черным. Катти против воли сделал шаг назад. — А ну-ка быстро говори, что ты об этом знаешь!
— Да я ничего толком не знаю, — пошел на попятный Каттинар. — Просто Безымянный как-то раз похвастался, что скоро его здесь не будет — он, мол, пойдет в Энмерри и поступит там в ученики. Мы с Ленсом видели, как он таскает в лес еду и прячет ее там. Я думаю, что он забрал ее с собой, когда ушел сегодня утром, — поначалу язык у Катти едва ворочался, но потом дело пошло поживее. Все-таки не зря он битый час раздумывал над «доказательствами».
Валиор сверлил Катти тяжелым взглядом. Каттинар уже успел подумать, что он не поверил ему и сейчас начнет допытываться, что произошло с приемышем на самом деле — от одной мысли об этом его прошиб холодный пот, — но бывший стражник ограничился вопросом:
— Где вы видели его в последний раз?
— Недалеко отсюда. На развилке у опушки леса.
— И куда он направлялся?
— В сторону Старой дороги.
Валиор витиевато выругался.
— Значит, он уже дошел до Белого ручья, а то и до Горелой балки, — подытожил он. — Сейчас уже темно, а он, конечно же, не заночует прямо на дороге. Тьфу ты!.. Завтра утром одолжу у Сура лошадь и поеду в город. Надо разыскать паршивца и вернуть его назад. Ну, он у меня еще получит!..
Катти незаметно перевел дыхание. Валиор ему поверил. Правда, завтра он поедет в город, и, конечно, никакого Безымянного там не найдет. Но ведь причина, по который тот не смог добраться до Энмерри, может быть какой угодно. В любом случае, за это спрос уж точно не с него и не с его друзей.
Катти заставил себя выкинуть из головы мысль о приемыше, увязающем в трясине и отчаянно колотящем руками по воде. «Пусть так. Но это все равно давно закончилось, — сказал себе Катти. — И самым лучшим будет побыстрее обо всем забыть».
Может быть, они отправятся на поиски завтра утром, — думал Безымянный, стиснув зубы, чтобы они не стучали — этот клацающий звук напоминал ему о том, что он замерз, чудовищно устал, и тело одеревенело от долгого сидения на одном месте. Ночью на болоте проще утонуть, чем выручить попавшего в беду. Он сам бы на их месте тоже подождал, пока не рассветет...
Глаза у Безымянного слипались, так что он боялся, что уснет и свалится с бревна. Но этот страх был далеко не самым сильным.
Безымянному уже случалось ночевать в лесу, но одно дело — засыпать у догоравшего костра, когда над головой качаются развесистые лапы старых елей, и совсем другое — сидеть одному в кромешной темноте, держась за влажное, противно-склизкое бревно. Cейчас он был бы рад услышать даже жутковатое уханье совы, но на болоте было тихо, очень тихо. Только иногда он слышал чавкающие звуки, как будто кто-то невидимый шел прямо к нему через топь, и тогда мальчик чувствовал, как все внутри него сжимается от ужаса. Крестьяне, обходившие эту часть леса стороной, с особым удовольствием пугали друг друга страшными историями о болотах, и приемыш в свое время слышал их вполне достаточно. Сейчас память услужливо подсовывала ему самые душераздирающие куски этих рассказов.
Чтобы отвлечься, Безымянный принялся насвистывать и так увлекся, что почти забыл, где он находится. Во всяком случае, так было до того момента, пока Безымянному не показалось, что он слышит приглушенный стук копыт. Сердце сразу забилось вчетверо быстрее, чем обычно. Может быть, даже быстрее, чем с утра, когда он удирал от Каттинара и его дружков. Приемыш резко оборвал мотив пастушьей песни, которой только что пытался подражать, и замер, пытаясь понять, был ли этот звук только плодом его воображения — или по Старой дороге в самом деле кто-то ехал. Несколько секунд спустя ему почудилось, что он слышит конское ржание.