- Ерунда! – Виктор махнул рукой.
- Почему? – уточнил Ганс.
- Готтарду тридцать лет, а с твоих слов Рыцарь тьмы появился в нашем государстве двадцать лет назад.
- Отец считает, что Готтард стал Рыцарем Света лишь три года назад, а до этого Рыцарем был сам граф. Возможно, Рыцарем Света становится самый физически сильный…
- Откуда такая дата: три года назад? Почему не четыре или не два?
- Мой отец три года назад был в числе воинов Света призванных на бой. Битва окончилась боевой ничьей.
- В смысле ничьей, что и так тоже бывает?
- Папа облазил все архивы, но других таких случаев в истории не было. Хотя, он говорит, что могли просто не задокументировать.
- Про тот бой тебе отец что-нибудь рассказывал?
- Да. Все было как обычно. Рыцари сошлись в центре площади, из огненного шара выпало оружие. Темному рыцарю достался гладиус, это такой короткий древнеримский меч и ростовой щит, а Светлому Рыцарю бердыш, двуручная секира с широким лезвием в виде полумесяца. Это был самый длинный бой на памяти отца. В итоге Темный Рыцарь из-за щита смог вогнать меч в грудь Светлому, но сам потерял руку. Удар бердыша был настолько сильным, что пробил изрядно потрепанный в бою щит и отрубил руку Темному, по самое плечо. Затем они развернулись каждый к своему отряду. Один с зияющей раной, второй с отрубленной рукой и растаяли в воздухе. А через мгновение исчезли и все остальные. На следующую битву отец попал только через полгода и при всей схожести, отец все-таки отметил, что Светлый Рыцарь двигается иначе, более ловкий, но не такой сильный. Вот он и сделал такой вывод.
- Тогда граф должен был умереть! - не согласился Виктор.
- Да, скорее всего. Наверное, после того как закончился бой, он очнулся у себя в особняке или в другом месте, откуда его выдернули на битву, с раной в груди и истек бы кровью. Но ты забыл, что его сыновья унаследовали сверхспособность к врачеванию даже смертельных ран.
- Ну да, все логично.
- А ты спрашиваешь, почему все аристократы так боготворят Валенштайнов? Если он проиграет битву, вместе с ним погибнут еще триста одиннадцать человек.
- Я уточнить хотел, - Виктор отпил из бокала. – А почему твой отец на следующий бой попал только через полгода?
- На это я тебе не отвечу. По слухам, кто будет стоять за спиной Светлого Рыцаря предсказать не возможно. Могу судить на примере своего отца, он в прошлом году был на двух битвах из двенадцати возможных, а в позапрошлом на четырех.
- Хорошо. Ну что, по домам?
- Да, надо подготовиться, а то сегодня возможна тяжелая ночь…
- Почему? – Виктор задал вопрос и жестом подозвал официантку.
- Виктор, ты совсем меня не слушал?! Сегодня первый день полнолуния и, возможно, я окажусь в числе избранных.
- Оу! – Виктор растерялся от тирады приятеля. – Прости, Ганс, совсем забыл.
- Что-то еще желаете или вас рассчитать? – подошедшая официантка, возрастом чуть больше двадцати лет, задала вопрос молодым людям, но при этом оценивающе смотрела только на Виктора.
- Рассчитайте, пожалуйста.
- С вас восемьдесят девять медяков.
- Вот, возьмите. – Виктор протянул девушке согнутую профессором серебряную монету.
- Ой, - девушка оторопела. – Боюсь, такую монету мы принять не можем.
- Сейчас, – молодой человек пальцами взялся за края монеты и разогнул ее в первоначальное состояние. Лишь небольшой, практически незаметный изгиб в центре монеты, указывал на то, что та была деформирована.
- Ух ты, вот это да! – от восторга девушка широко улыбалась и радостно смотрела на Виктора. – У вас есть дар?
- Нет у меня дара, только грубая физическая сила. Сдачу оставьте себе.
***
«…После того, как битва закончилась, с неба обрушился сильный ливень, омывая наши окровавленные лица и тела, вода багровыми струями стекала на землю и тут же впитывалась, оставляя лишь мокрый след… Кони медленно брели в мареве от испаряющихся под жаркими лучами солнца луж. Все чувства атрофировались, хотелось лишь одного, упасть и заснуть беспробудным сном… Четыре часа пути от места битвы привели наш отряд в одну из деревень, принадлежащих местному аристократу. В деревне не оказалось ни одного мужчины старше пятнадцати и младше шестидесяти лет. Все они погибли на мысе Манумортис и я с болью в сердце смотрел в глаза их жен и невест. Почти пять дюжин молодых женщин: красивых, здоровых и способных к деторождению, обречены на одинокое существование, вспоминая своих любимых лежа в холодных одиноких постелях… Таких деревень оказалось несколько, они были рассредоточены вокруг небольшого, но красивого замка. Как оказалось, владелец замка, какой-то виконт, тоже сложил свою голову в последней битве Света и Тьмы, Добра и Зла… Все триста двенадцать воинов расположились в замке, благо местная казарма была рассчитана на такое количество солдат…»