Это, конечно, хорошо, но вряд ли это означает, что тот, кто родился с голубыми глазами, может идентифицировать себя как человек с карими глазами. Или что такой человек «на самом деле» не является человеком с голубыми глазами. Или что ребенку, утверждающему, что он должен был родиться с карими глазами, нужно ставить глазные капли, чтобы навсегда изменить цвет глаз. Или что налогоплательщики должны оплачивать счета за «уход, подтверждающий цвет глаз». В этом нет никакого смысла.
Более весомый аргумент другой стороны гласит, что если пол может быть биологически обусловлен, то гендер — не обязательно. Гендер может быть социальной конструкцией, которая накладывается на пол. Зачем проводить различие? Потому что в гражданском и уважительном обществе каждый человек заслуживает того, чтобы его признавали так, как он предпочитает, чтобы его признавали. Так же как вы заслуживаете достоинства называться своим именем, а не тем, которое кто-то другой выбирает для вас, вы заслуживаете достоинства, чтобы к вам обращались и относились как к представителю того пола, к которому вы себя причисляете, а не того, который кто-то другой считает вашим.
Этот аргумент звучит убедительно, но только до определенного момента. Как гражданское общество, мы категорически отвергаем одностороннюю свободу каждого человека заявлять о своей принадлежности к определенной группе, когда это влияет на идентичность и перспективы других членов этой группы. Возьмем, к примеру, расовый вопрос. Предположим, белый человек называет себя чернокожим и ожидает, что к нему будут относиться как к таковому. Если большинство чернокожих в конкретном сообществе категорически отвергают это понятие и не относятся к белому человеку как к таковому, я не думаю, что большинство людей, не согласных со мной в вопросе о трансгендерах, будут утверждать, что белый человек заслуживает «признания» как черный — даже если, с юридической точки зрения, ему не откажут в приеме на вечеринку чернокожего братства.
Альтернативной реакцией, как я подозреваю, было бы сострадание к благополучию белого человека. Конечно, правдоподобно, что если бы белый человек страдал от бреда, что он реинкарнация Малкольма Икса или черного пророка, из-за шизофрении или какого-то другого психического заболевания, его заявления были бы встречены не с обидой или враждебностью, а с заботой. В зависимости от того, насколько хорошо они знают этого человека, они могут попытаться оказать ему помощь, возможно, провести психиатрическую экспертизу, или связаться с членами семьи, или выяснить, принимал ли он лекарства. Но тот факт, что его заблуждение искренне, и что некоторые члены чернокожего сообщества отнесутся к нему с пониманием и состраданием, не означает, что чернокожие согласятся (или должны согласиться) с претензиями белого человека на черноту. Конечно, они, скорее всего, будут против того, чтобы этот человек возглавлял местное отделение NAACP (а-ля Рейчел Долезал) или претендовал на получение субсидий для меньшинств. И не без оснований! Этот человек на самом деле не черный! Даже если он твердо, искренне верит, что является таковым. А если он сопротивляется и продолжает требовать «привилегий» — в том числе доступа к культурным пространствам, созданным и зарезервированным для представителей определенной социальной группы, к которой он не принадлежит, — эти усилия, скорее всего, будут встречены раздражением и в конечном итоге обидой.
Совсем другое дело, когда женщины, участвующие в спортивных соревнованиях — такие, как Райли Гейнс, — считают принятие Лией Томас женской идентичности оскорбительным. По параллельной логике, Лия Томас не только не женщина, но и, возможно, женоненавистница. Точно так же, как мы признаем, что не только белый человек может называть себя черным и что чернокожие люди в его обществе имеют право на решение вопроса о расовой принадлежности белого человека, так и женщины-спортсменки имеют право голоса в отношении личности мужчины, который выдает себя за женщину для участия в соревнованиях по женскому спорту. Получается, что любое гражданское общество принимает ограничения на монополию отдельного человека решать, какую групповую идентичность он может принять для себя — когда это затрагивает идентичность или опыт других членов этой группы.
Оскорбительно, когда белый мужчина в гипотетическом случае красит лицо в черный цвет, носит дреды и говорит на эбоническом языке — по той же причине, по которой многие женщины считают оскорбительным, когда трансгендерные операции укрепляют предвзятые представления о том, какие губы или грудь должны быть у настоящей «женщины». Главной предпосылкой движения за равноправие женщин было то, что женщиной можно быть по-разному, точно так же, как те, кто выступает за истинное расовое равенство, считают, что чернокожим можно быть по-разному.