Материалисты Нового времени в своей борьбе против теоцентричной средневековой философии вместе с ее догматизмом, схоластичностью, теоцентричностью отказались и от онтологической истины. «Вместе с водой выплеснули и ребенка», как сказал бы классик. Здесь не все ясно, и требуется специальный анализ социальных, гносеологических и психологических причин отказа французскими и английскими материалистами XVII–XVIII веков от возможности «материалистического прочтения» концепции онтологической истины. Возможно, одна из причин — авторитет Аристотеля, на которого ссылались в своих спорах с реалистами средневековые номиналисты, наследниками или приемниками которых считали себя материалисты Нового времени.
Действительно, у Аристотеля есть множество высказываний, которые легко трактуются как определение истинности знаний через соответствие предмету (корреспонденция) или другому знанию (когеренция). Но это не все. Внимательное прочтение работ Стагирита позволяет утверждать, что он вовсе не абсолютизировал гносеологическую трактовку истины, не ограничивал сферу применения понятия «истинно» лишь областью знаний. За неразработанным и неустоявшимся категориальным аппаратом легко различимы контуры применения им характеристики «быть истинным» и к предметам{66}. Чтобы не быть голословным, приведу лишь одно высказывание Аристотеля. «Наиболее истинно то, что для последующего есть причина его истинности. Поэтому и начала вечно существующего всегда должны быть наиболее истинными: они ведь истинны не временами и причина их бытия не в чем-то другом, а, наоборот, они сами причина бытия всего остального, так что в какой мере каждая вещь причастна бытию, в такой и истине»{67}.
И ничего удивительного. Как бы Аристотель не дорожил истиной, Платон был не просто другом, он был учителем молодого философа из Македонии в течение двадцати лет. Кто учился столько лет у одного учителя, тот поймет это, поймет значение и роль идей Платона для Стагирита.
Для Платона гносеологические истины — это лишь тени онтологической истинности вещей. Вспомним знаменитый образ-аллегорию Платона о человеке в пещере. Истины человеческих знаний — лишь слабый отблеск истинности вещей. Конечные предметы, события, явления истинны, если соответствуют своим идеям. Конкретный стол, например, будет истинным, если соответствует идее «стольности» (чтобы увидеть которую Диогену, по меткому замечанию Платона, не хватало ума). Вот откуда растут корни средневекового «реализма» с концепцией идеалистически трактуемой онтологической истины. Возможно, материалистам Нового времени тоже «не хватило ума» понять фундаментальность концепции онтологической истины для философии вообще и материализма, в частности, та же причина, что и Диогену — страсть в борьбе с оппонентами.