Брэтт неожиданно для себя хищно облизнулся. Дуэль началась. Он неуклюже принял оборонительную позу и приготовился защищаться. Кракауэр же без разведки пошел вперед и нанес одним за другим несколько быстрых, но не слишком опасных ударов. Плотник нескладно, но плотно парировал, причем так, что неожиданно для себя заставил офицера прекратить атаку и отступить.
«Ч-ш-ш-ш-ш, — шипел голос, — не атакуй, экономь силы, еще не время».
Брэтт зарычал и сам перешел в наступление. Отчаянно заверещал голос в голове, но плотник продолжал яростно наступать, размахивая мечом, словно крестьянин оглоблей — лишь молотя воздух. Кракауэр снисходительно улыбался, легко уклоняясь от глупых выпадов юноши и даже не пуская в ход оружие. Он в любой момент мог нырнуть под меч противника или уйти в диагональ и заколоть его, но не делал этого, словно играя. Но вот Брэтт слишком широко размахнулся, потерял равновесие, не дотянувшись ударом до цели, и в очередной раз провалился. Офицер, видимо, наигравшись, ответил незамедлительно. Прижатая к телу рука вдруг выпрямилась, и стальная змея, свистнув, уже приготовилась увидеть первую кровь. «Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш, аргх!» — простонало в голове плотника, и рука, отказавшись слушаться хозяина, изогнулась самым удивительным образом и выбросила аарк навстречу опасности. Он коснулся лезвия офицерского меча лишь кончиком, но этого оказалось достаточно, чтобы кровь не пролилась.
— Уф-ф-ф, — прокатилось по толпе.
Послышались редкие аплодисменты. Нелепый пируэт, совершенный плотником, вызвал веселый смех: публика наслаждалась, а дуэль затягивалась. Офицер атаковал, с каждым разом все хитроумнее и яростнее, но Брэтт, белый, словно снежные сопки, упорно продолжал четко отражать атаки. Удары академично парировал, постоянно угрожая ответным действием. Уколы просто отводил кончиком клинка. При этом острие его меча несколько раз опасно скользнуло совсем рядом с лицом Кракауэра. Плотник, словно опытный боец, читал все ходы противника.
«Хорош-шо-о-о, — шипел голос, — доверься, доверься мне. Держись на расстоянии в пять шагов. Не атакуй. Я не могу помочь тебе в атаке… Куда?! D`namme, чтоб тебя…»
Офицер оступился, и юноша без оглядки ринулся вперед, занося аарк над головой. Офицер, как мангуст, скользнул в сторону. «Диагональ! Ловушка-а-а-а-а, — захрипел голос, — criip!» Глаза Кракауэра холодно сверкнули, и его меч просто начал подниматься. Все тело юноши было открыто, лезвие ждало несущегося и не способного уже остановиться плотника.
— Все, — сказал кто-то в толпе.
«Чш-ш-ш аргх!» Резкая конвульсивная боль вдруг пронзила левый бок Брэтта, тот скорчился, споткнулся, руки, мощно опускавшие аарк в пустоту, вдруг перекрутились, и плотник тяжело рухнул на землю. Падение вышибло весь воздух из легких, но боль не прекратилась. Аарк снова встретил сталью сталь, отражая добивающий удар, выкрутил кисть и на этот раз порвал-таки связки, но пальцы все так же не разжимались. В поднявшейся пыли плотник успел перекатиться по земле и заметить, что офицер уже на ногах, в расслабленной оборонительной стойке держит меч острием вниз, уверенный, что плотник останется лежать. Пыль начала оседать. Толпа охнула: Брэтт поднимался, и в его груди не было, казалось, неминуемой, страшной раны. Он в очередной раз избежал безразличного лезвия.
Снова «уф-ф» пронеслось по улице. Аплодисменты на этот раз были более дружными.
— Давай, Кракауэр, прикончи уже его! — кричали в толпе, не понимая, что происходит.
— Юноша, держись, — нежданно у несчастного влюбленного появились сочувствующие.
Офицер удивленно смотрел на грудь противника. Глаза видели, но он отказывался верить. Ни капли крови на рубахе. А ведь смертельный укол был неотразим.
«Ch`agg, щенок, смерти хочешь? — яростно зашипел голос, словно сотня гадюк разом. — Бери оружие второй рукой, правая бесполезна. Скорее!»
Брэтт, словно завороженный, переложил оружие в другую руку. Снова послышался вздох толпы.
— Да он издевается, — хохотнул кто-то.
— Смотрите, кровь! — выкрикнул другой.
С правой ладони, изодранной, словно плотник схватил морского ежа, стекала первая кровь в поединке.
Кракауэр приближался. Глаза его метали молнии, губы исказила гримаса. Скользили ноги, раскачивалось тело, плавно ходил кончик меча: он шел убивать.
«Слушай меня, — боль в левой руке пронеслась и отступила. — Когда я скажу „бей“, ты уколешь его, быстро и четко, в средний квадрат… в грудь. Понял?» «Да», — измученно простонал Брэтт. «Молодец», — в голосе послышались радость и удовлетворение.