Рафт последовал за Ванном по первому же оклику. Чем быстрее они придут, тем раньше он получит ответы на свои вопросы. В конце концов, и это путешествие стало утомлять врача своим однообразием. Через некоторое время где-то в глубине леса мелькнули стены замка, совсем небольшого в сравнении с крепостью Паррора, но воины, даже не взглянув на него, прошли мимо.
— Сколько нам еще идти? — спросил Рафт.
— Долго.
Время тянулось бесконечно медленно, и Рафт то и дело поглядывал на часы, пока наконец не пришел к заключению, которое вновь поставило его в тупик. Они прошли, должно быть, не меньше пятнадцати миль, но по его часам получалось, что шли они не больше четверти часа. Он посмотрел на часы… ходят. Но, судя по яркому пятну света, пробивающегося через зеленую завесу, они были все на том же месте. Солнце, видимо зависло над Паитити навечно, и много позже, когда они вышли из леса и оказались на большом, шириною в милю, чистом пространстве, солнечный диск не изменил своего положения.
Впереди, заслоняя собою дорогу, стоял дворец со множеством башенок. Исполинские деревья, окружавшие его, делали дворец меньше, чем он был на самом деле. Но и так было понятно, насколько он огромен.
Рафт не видел отчетливо, что находилось позади дворца, и смог различить лишь какое-то бесформенное, бледное облако, зависшее над остроконечными башнями. Белесая масса переливалась, медленно превращаясь в светящуюся громаду. Перед замком текла широкая река. Обегая строение, стремительный поток нырял под высокую арку и исчезал за ней.
От усталости Рафт с трудом передвигал ноги. После двух долгих переходов мышцы Рафта стали дряблыми, точно наполненными водой. Молодой человек, до предела вымотавшийся от «пешей прогулки», слышал голос Ванна, все время находившегося возле него, как сквозь толстый слой ваты. Рафт безропотно шел вперед, механически, как во сне, переступая усталыми ногами, стараясь не отставать от своего конвоя.
Вскоре группа оказалась во внутреннем дворе замка, и здесь они уже были не одни. Их окружала толпа ярко одетых людей-кошек, чьи лица напомнили Рафту древнеегипетские маски. Толпа стояла посередине двора в ожидании некоего действа. В самом центре, на высокой каменной глыбе — припав к ней, точно изготовившись к броску, — полулежал мужчина. Он что-то пел резким и высоким голосом, и хотя Рафт не понимал ни единого слова, он услышал в этой песне необузданное, бешеное ликование. В руках у певца был какой-то сложный струнный инструмент, звуки которого напоминали волынку. Чуть в стороне шел поединок. У одного из его участников, высокого, мускулистого гиганта все лицо было залито кровью, но внимание Рафта было приковано к его противнику.
Он чем-то походил на Паррора и все же был другим. Если Паррор напоминал Рафту сильную и хитрую пуму, то этот человек, с его гибкими, стремительными движениями, был больше похож на одного из тех гепардов, которых использовали на охоте вместо гончих раджи древней Индии. Потомок диких кошек был ловок и быстр, а его мужественное и вместе с тем тонкое лицо обрамляли чудесные волосы. Смеясь, он бросился на своего могучего противника и вонзил в него когти. На его правой руке было что-то вроде латной рукавицы, из которой выходили три согнутых металлических когтя, острые, как бритва. Это стало понятно по следу, оставленному на обнаженной груди гиганта, смуглая кожа разошлась тремя глубокими порезами, и из них хлынула кровь.
Песня барда оборвалась на пронзительном, резком крике, пьянящем и безумном, но музыка продолжала звучать, в ней тоже был крик — крик любви и смерти и вой удушливого запаха свежей крови.
Поворот, удар, обманное движение, снова поворот. Когтистые рукавицы сцепились, и послышался металлический скрежет. Противники отскочили друг от друга так резко, словно вместо ног у них были пружины. Гигант помотал головой из стороны в сторону, кровь заливала ему глаза. Его противник беззаботно выжидал, посматривая в сторону Рафта. Глаза его горели желтым цветом, зрачки были как две тонкие вертикальные щелки. Светлые, почти рыжие волосы отливали странным темным блеском, и когда он улыбался, Рафту казалось, что он вот-вот увидит острые клыки гепарда. Красные капли падали со зловещей рукавицы на темное бедро. Он о чем-то громко спросил, и Ванн ответил ему. Светловолосый нетерпеливо дернул плечом и небрежно произнес несколько отрывистых коротких слов. Потом он вновь повернулся к гиганту, подняв в знак готовности свою рукавицу. В ответ на это движение его противник прыгнул вперед, и два ловких, проворных тела сплелись в грациозном, но смертельном танце.