Иной объем субъективного начала зависит от типа источника и от того угла зрения, под которым данный источник отражает историческую реальность. В «Текстах Пирамид» или «Речении Ипусера», в «Эпосе о Гильгамеше» или «Законах Хаммурапи», в проповедях пророков или трактате о коневодстве он будет различным. Однако каким бы значительным ни было субъективное начало в историческом источнике, оно не может целиком вытеснить объективное ядро, которое является определяющим в источнике. Иначе говоря, не может существовать ненужных источников, якобы ничего не дающих для исторического исследования. Любой источник содержит информацию о той или иной исторической действительности, и главной задачей историка является умение его расшифровать, получить эту информацию. Прогресс исторической науки состоит в том, что наряду с возрастанием количества источников, открытием их новых типов совершенствуются техника реконструкции заложенной в источнике информации, методы источниковедческого анализа, углубляются и сами познавательные способности историка.
Сам исследователь, особенности его мировоззрения вносят свои элементы в проблему субъективного при работе с историческими источниками. От его профессиональной и философской подготовки, целей исследования зависит, какую информацию он получит. Особенно злободневна эта проблема в источниковедении истории древневосточных цивилизаций. Здесь играют роль и трудности интерпретации материала как текстов, так и других источников (прежде всего фрагментарность и неполнота источников) и концепция о принципиальной непонятности древневосточных цивилизаций и стиля мышления людей того времени (цивилизаций отживших и забытых, сейчас искусственно воскрешаемых под пером ученых). Бесспорно, такие суждения о невозможности адекватного познания исторической реальности и существа так называемых мертвых цивилизаций (хотя бы на примере их культуры и религии) есть недооценка познавательных возможностей современной науки, располагающей и солидным набором [7] источников, и довольно совершенными методами источниковедческого исследования.
В каждом источнике, таким образом, заложена определенная информация об исторической действительности. Причем эта информация может быть трех видов: 1) информация, которая заложена в источнике намеренно, сознательно; 2) информация, о которой не предполагает создатель; 3) элементы сознательного или ненамеренного искажения истинного положения, т.е., по существу, не информация, а дезинформация. Например, в знаменитом описании битвы при Кадете, принадлежащем придворному писцу Рамсеса II, можно выявить все три вида информации: тяжелое положение египетских войск, попавших в окружение, отчаянный прорыв фараона Рамсеса, вынужденного принять личное участие в самом сражении, умелую маскировку критической ситуации, в которой оказались египтяне, прославление фараона и бога Амуна, намеренная дезинформация в виде указания на гибель огромного количества врагов и победу фараона.
Показателен знаменитый манифест Кира о взятии Вавилона, в котором дана информация о внутреннем положении Вавилонии в середине VI в. до н.э., о позиции вавилонских жрецов и вместе с тем сугубо тенденциозная характеристика Набонида и его политики.
Важной целью источникового анализа является выделение в источниках (главным образом в нарративных) так называемого первоисточника и вторичного источника, определение их относительной достоверности. Первоисточник хронологически впервые по сравнению с вторичными источниками, независимо и самостоятельно отображает исторический факт или событие и потому является исходным пунктом любого исследования. Однако отсюда еще не следует, что первоисточник всегда и везде достовернее вторичных источников. Адекватность отображения исторической реальности зависит от многих причин, а не только от синхронности источника с отражаемой им действительностью. Тем не менее выделение различных хронологических пластов (и прежде всего первоначального) в любом источнике является одной из самых необходимых обязанностей исследователя. Для источниковедения Древнего Востока это имеет большее значение, чем, например, для античной историографии, где великие греческие и римские историки (Геродот, Фукидид, Полибий, Тит Ливии, Тацит) умело и творчески обрабатывали исходные материалы и часто давали более полную и более достоверную [8] картину, чем их разрозненные первоисточники. На Древнем Востоке при младенческом состоянии историографии, ее подчиненности задачам прославления царствующего правителя, как правило, в традиционных формулах и образах, роль первоисточников необычайно велика. Например, упоминания о Саргоне Аккадском в царских списках и других литературных текстах II—I тысячелетий до н.э. (вплоть до нововавилонского времени), основанные частично на легендарной традиции, частично на некоторых первоисточниках, очень важны для воссоздания истории его правления.