Изменение характера государственного управления, проявившееся, в частности, в изменениях в законодательстве, породило и такой новый вид исторических источников, как статистика. Назначение статистики – реализация обратной связи в системе управления, сбор и анализ информации для принятия управленческих решений. Естественно, что такой вид деятельности мог возникнуть лишь тогда, когда личность (в том числе и законодатель) начинает осознавать изменения в эволюционном целом и стремится повлиять на направленность и ход этих изменений.
Таким образом, анализ видовой структуры корпуса исторических источников и ее трансформаций позволяет не только обозначить границы и провести различение культур как в эволюционном (историческом), так и в коэкзистенциальном пространстве, но и имеет существенное значение при изучении отдельно взятого исторического источника, поскольку позволяет понять автора в контексте его культуры, эксплицировать неотрефлексированные составляющие целеполагания при создании продукта культуры – исторического источника.
3.2. Эмпирическая реальность исторического мира – глобальный объект гуманитаристики
Для анализа новой ситуации могут оказаться продуктивными понятие «эмпирическая реальность исторического мира», введенное О. М. Медушевской[212], и сформулированная ею концепция когнитивной истории, акцентирующая внимание не только на происхождении исторического источника как результата творческой активности человека, но и на коммуникативной составляющей его природы[213].
Актуальная познавательная ситуация в историческом знании характеризуется отчетливым размежеванием социально ориентированного историописания и научной истории, а также активизацией поиска эпистемологических оснований последней. В структуре этой проблемы целесообразно выделить две составляющих: во-первых, выявление эмпирической основы строго научного исторического знания с целью обнаружения в гуманитаристике общенаучных оснований, сформулированных в науковедении применительно в первую очередь к естественно-научному знанию; во-вторых, определение оснований междисциплинарности/полидисциплинарности в современном научном историческом знании. Источниковедческая концепция исторического познания дает корректный ответ на оба эпистемологических вызова.
Историческое знание, получившее дисциплинарную определенность на протяжении XIX в., в течение XX в. проходит ряд эпистемологических поворотов, из которых выделим антропологический, лингвистический, культурный. Каждый из эпистемологических поворотов, кроме своих специфических качеств, ведет к наращиванию полидисциплинарности гуманитарного знания вообще и исторического в частности, предъявляя все новые требования расширения источниковой базы исторической науки, в том числе и за счет неписьменных исторических источников, и разработки новых, более тонких, методов их анализа. С источниковедческой точки зрения особого внимания заслуживает констатируемый некоторыми исследователями «вещественный поворот» в гуманитаристике[214].
Методологические поиски в сфере социального и гуманитарного знания в XIX – начале XX в. сопровождались установлением прочных междисциплинарных контактов исторического знания, в первую очередь с социологией и психологией, причем здесь надо учитывать, что речь идет не только, а зачастую и не столько о социологическом и психологическом поворотах в исторической науке, сколько о задействовании исторической фактологии в социологических и психологических построениях.
Начало полидисциплинарности положили, по-видимому, антропологический поворот и новая историческая наука, связанные во многом с так называемой школой «Анналов». Одновременно со становлением полидисциплинарности идет процесс размывания дисциплинарной определенности, достигнутой к началу XX в. П. Нора пишет:
Враждебность «Анналов» в отношении событийной, политической, военной, дипломатической, биографической истории в принципе не означала приговора национальной истории, но на деле подготавливала его, потому что национальная история всегда писалась только как линейный рассказ о причинно-следственных связях[215].
Методологические поиски в этот же период шли и в российской (советской) исторической науке, сосредоточившись в предметных полях историко-архивоведения и связанного с ним источниковедения как менее подверженного идеологизации.
212
214
См., например:
215