— Ты ни в чём не виноват, папа, — прошептала девушка, крепко обнимая отца, даря ему столь необходимое утешение. — Ты делал то, что считал правильным.
— Я с самого начала знал, что не должен был привозить тебя в этот проклятый город, в конце концов я ненавижу его так же сильно, как и ты. Должен был быть другой выход, — продолжал корить себя мужчина.
Не зная, что ещё можно сказать, девушка сильнее прижалась к нему. На несколько минут на кухне повисла гробовая тишина. Отец и дочь стояли в обнимку, утешаясь компанией друг друга.
— Я помогу тебе сбежать, — заявил Зед, наконец нарушив затянувшуюся тишину.
— Что? — Дарина не могла поверить собственным ушам.
— Я хочу помочь тебе сбежать, — сжав плечи дочери, повторил он со всей серьёзностью. — Дарина, я хочу обучить тебя использовать твои силы. Я научу тебя всему, чему только смогу за то время, что у нас осталось.
— Н-но… но нет. Нет, ты не можешь, — всё ещё ошеломлённая его предложением, она бессознательно оттолкнула мужчину от себя.
— Если я сбегу, используя свои силы, то Эллы поймут, кто я, — аргументировала девушка. — Они… — она отвернулась, едва способная произнести следующее предложение, — они убьют тебя, отец. Я не могу, просто не могу…
Мысль о смерти отца была невыносима. И теперь он сам, по сути, предложил принести себя в жертву, ради её свободы. Кем бы она была, если б согласилась?
— Дарина, — Зед обошёл девушку, и заглянул ей в глаза, — с тех пор как я впервые взял тебя на руки, с тех пор как впервые заглянул в твои прекрасные маленькие глазки, я знал, что смысл моей жизни в том, чтобы оберегать тебя. Поэтому я готов рискнуть жизнью ради тебя.
— Разве мы не можем сбежать вместе? — в отчаянии вопросила она, уже понимая, что его не получится переубедить.
— Не думаю, что это возможно — Старейшины следят за каждым моим шагом, — честно ответил он. — Прости.
— Тогда пообещай мне, что непременно разыщешь меня, — потребовала девушка, её глаза пылали решимостью. После нескольких минут напряжённой тишины, которые показались ей вечностью, он тихо ответил:
— Обещаю, — Дарина не упустила ложь в его словах.
Тем же утром Зед Элл обратился к «будущему зятю» с просьбой убрать постоянный надзор за его дочерью. Кэл согласился, но с условием, что Дарину будут сопровождать стражники каждый раз, когда она будет приближаться к границам селения более чем на восемьсот метров. Избавившись от лишних глаз, Зед смог начать тренировать свою дочь.
Тренировки были суровыми, генерал Северной армии был воистину строгим учителем: каждый день его короткого пребывания в селении, от рассвета до заката он учил дочь контролировать свои силы, попутно оттачивая её навыки боя. Обучение шло с переменным успехом — какие-то вещи получались легко, другие же давались ей с большим трудом. Так прошли две недели, и Зед должен был вернуться к своим обязанностям.
— Продолжай тренировки каждый день, отрабатывай всё, что я тебе показал и не перетруждайся. Делай точно, как я тебя учил, и тогда всё обязательно получится, — давал последние наставления отец дочери. Он тяжело вздохнул. — Я не смог научить тебя многому, но, учитывая, что Эллы и не подозревают, на что ты способна, этого должно хватить, — взглянув в окно на положение солнца, мужчина решил, что ему пора уходить. — Что ж, мои люди уже наверняка ждут меня. Пора прощаться, — потрепав на прощание черноволосую макушку, он было собирался развернуться по направлению к выходу, когда Дарина схватила его за рукав.
— Папа, — девушка заглянула в глаза отцу, а затем тихо спросила, — почему ты решил помочь мне сбежать? Почему решил тренировать меня?
Зед опустил голову и тихо ответил:
— Потому что я больше не могу смотреть, как ты чахнешь здесь, — он протянул руку и нежно погладил её по щеке. — Дарина, ты так похожа на свою мать, — он с любовью вспоминал о матери девушки, о женщине, которую с гордостью называл своей женой. — Каждый раз, когда я смотрю в твои глаза, я вижу тот же пылкий воинственный дух, что и у неё. Я всегда знал, что в душе — ты настоящий воин и то, что я увидел за эти две недели ещё больше убедило меня в этом.
— Но почему ты решил тренировать меня только сейчас, если всегда знал это?
Мужчина опустил руку.
— Я не хотел, чтобы ты была воином, — ответил он, стыдясь собственного эгоизма. — Я надеялся дать тебе иную жизнь, нежели ту, что была у нас с твоей мамой. Как воинам, нам нередко приходилось принимать тяжёлые решения и совершать ужасные поступки, — он зажмурился от боли, которую принесли ему воспоминания. — Действительно ужасные поступки… — его голос дрогнул, а рот наполнился желчью, когда разум наводнили события о поступке, что навсегда изменил его жизнь и лишил нормального детства его единственную дочь. Поступке… нет, преступлении, что по сей день не даёт ему спать по ночам…