— Папа? — почувствовав его беспокойство, девушка нежно сжала руку отца. Это действие, казалось, вырвало мужчину из гнетущих воспоминаний. Придя в себя, он продолжил мысль:
— В конце концов, я понял, что не могу позволить огню в твоих глазах угаснуть, поэтому решил обучить тебя.
— Спасибо тебе. За всё, что ты сделал ради меня, — Дарина крепко прижалась к отцу на прощание. Почувствовав печаль дочери, мужчина заглянул ей в глаза.
— Не печалься, Мой Ангел, это не последняя наша встреча. Духи не оставят нас, — встав на носочки, он поцеловал любимую дочурку в лоб на прощание. Медленно отстранившись, Зед пошёл по направлению к выходу. Он открыл дверь и, в последний раз взглянув на свою девочку, проговорил:
— Помни, я дал тебе слово, что обязательно найду тебя, а значит, так и будет. Я никогда не бросаю слов на ветер, — с этими словами он тихо вышел за дверь. Девушка молча смотрела ему вслед, пока его фигура окончательно не растворилась в белом снегу.
Воспоминания о тех двухнедельных тренировках окончательно развеяли все её сомнения и страхи. Она двинулась вперёд, её глаза пылали решимостью.
Продолжение следует…
Глава 3. Путь к свободе
Поднявшись на второй этаж, Дарина тут же кинулась к окну, чтобы убедиться, что за ней не ведётся слежка. Она посмотрела в окно, но никого не заметила. Выдохнув, та начала плотно зашторивать все окна в комнате.
Дарина осмотрелась. Её комната была довольно большой, по сути, она занимала почти весь этаж. В Восточном крыле находился надёжно запертый чердак. По крайней мере, Кэл был убеждён что он надёжно заперт, на самом деле девушка тренировалась там, когда на улице стояла слишком плохая погода. Между Центральным и Юго-Восточным окном, раскинулся личный цветник Дарины, где она выращивала различные растения, купленные отцом ей в подарок. В Юго-Западном крыле, недалеко от печной трубы, располагалась кровать с резными спинками. Над ней висела картина, изображающая рассвет над обрывом, — та самая, что отец подарил ей в тот день, когда решил тренировать. Рядом с окном, что открывало вид на задний двор, стоял письменный стол, заваленный кучей различных бумаг, а слева от него расположился шкаф с одеждой.
Она медленно подошла к ковру, расстилавшемуся посреди комнаты, и отодвинула его в сторону. Девушка вытащила несколько половых досок и достала небольшую коробочку после чего вернула половицы и ковёр на законное место. Внутри коробки лежали два миниатюрных кинжала, карта земель Эллов и пузырёк с соком листьев Тьянду — опасным парализующим ядом, что идентичен Тьянмею по вкусу и запаху.
Достав предметы, она перевела взгляд на самую ценную вещь — небольшой округлый кулон, что лежал на самом дне коробки. Кулон поблёскивал золотистым светом: судя по всему, он был выкован с использованием золота, однако не это сделало его столь ценным, что его пришлось хранить в тайном месте, подальше от посторонних глаз, а символ, изображённый на нём. В самом центре украшения была высечена двойная спираль, перечёркнутая тремя неровными полосами. Это был герб племени Каинов. Кулон принадлежал её матери, многие годы девушка в тайне хранила его, надеясь вновь увидеть её, и вот наконец она была близка к цели как никогда.
Медленно, будто бы боясь повредить его, Дарина достала кулон из коробки. Убрав волосы, она протянула цепочку через голову, позволяя кулону повиснуть на тонкой шее. Затем, крепко прижав его к груди, девушка прошептала одну единственную фразу:
— Мама, я иду.
Только Духи знали, как сильно она скучала по матери и какими невыносимо одинокими были все эти годы в разлуке, особенно последние пять лет, когда отец чуть ли не годами пропадал на заданиях, а Кэл — человек, которого она некогда любила, пренебрегал ею. Тщетно пытаясь вырваться из этой клетки, Дарина несчётное количество раз пыталась сбежать. Каждая попытка, по той или иной причине, заканчивалась неудачей. В этот раз всё будет по-другому.
Благодаря поддержке со стороны отца, девушка смогла подготовить своё тело и отточить уже имеющиеся навыки. Попутно с тренировками, она искала союзников, с помощью которых смогла бы провернуть свой план. Сейчас у неё не осталось никаких сомнений, в любом случае, уже поздно отступать.