В этом центральном пункте, к которому привлек наше внимание Анатолий Сергеевич, начинаются и мои разногласия с ним. Нельзя не пожалеть, что в рассмотрении темы опущен момент эволюции самого марксизма. Конечно, тема неохватна, но только ли в этом дело? Если сводить движение органической системы к саморасчленению исходного, еще нераздельного целого, то так ли важна – для логики – действительная картина этой эволюции со всеми ее завоеваниями и трудностями, крутыми подъемами и зигзагами?! Любопытно, что докладчик не усматривает, кажется, качественных изменений в системе: имеет лишь место «оставление сзади» устаревшего или недостаточно конкретного. Можно ли вообще считать в таком случае конкретное новым с точки зрения его исторического и, соответственно, теоретического содержания? Пожалуй, нет. Следуя за А.С. Арсеньевым, естественно видеть в позднем Марксе только реализацию раннего, а замысел «Капитала» – в том, чтобы заданный в виде первоначальной гипотезы «всеобщий теоретический результат» доказать «и другим» (!) способом, привлекая эмпирический материал. Я не стану сейчас оспаривать этот взгляд по существу. Напомню лишь, что становление и развитие марксизма состояло и в освобождении от того, что Энгельс назвал жаберными дугами наших предков, имея в виду как раз преодоление абстрактности, и, в еще большей мере, в открытиях, которые, не противореча исходному представлению, не были, однако, предопределены им и явились (как открытие прибавочной стоимости) результатом анализа-поиска с неизвестным наперед итогом и тем более без поставленного наперед жесткого задания: доказать то-то и то-то.
Можно бы посчитать указанные места доклада оговоркой или неточным изложением авторской мысли, тем более, что они не совпадают с другими, верными и интересными соображениями на сей счет. Но, мне думается, несовпадения эти все же не случайны.
Вернемся к исходной части доклада. Тезис звучит смело, но тем не менее довольно плоско: хорош исторический материализм «Немецкой идеологии» и «Восемнадцатого брюмера», плох «истмат» учебников. Мораль: замените «разносчиков» и все будет хорошо. Как было бы просто (разумеется, лишь в теоретическом плане просто)! Но вряд ли, при всей решительности в оценке учебников, можно отрицать, что они по-своему отражают какой-то отрезок, «кусочек» эволюции, если включать в нее противоречия, которые не только обеспечивают движение вперед, но содержат в себе и возможность снижения, задержки развития, превращения органической системы в противоположную, механическую, о котором интересно говорил докладчик, объясняя, однако, это превращение лишь неспособностью того или иного субъекта к рефлексии. Сомнение вызывает, таким образом, сама установка автора – представить органическую систему абсолютно безотказной, а перебои в ней – результатом исключительно «внешних» помех. Получается несколько причудливое совмещение идиллии с пессимистическим прогнозом: раз среда, в которой мы, как часть ее, действуем, представляет пока механическую систему, то и наше сознание неизбежно клонится в эту сторону. Мне кажется, что А.С. Арсеньев вступает здесь в спор с самим собой, упуская момент реальной и противоречивой активности мышления внутри (и по отношению к) той самой предметной деятельности, о которой много говорится, но обычно говорится довольно общо, вне реальной и «грешной» исторической действительности.
Однако вопрос, который в данном случае больше всего меня интересует, это вопрос о целостности марксизма, ее сохранении и воспроизведении. В свете дискуссии этот вопрос можно сформулировать так: является ли всеобщность, о которой идет речь как об основном – наряду с историзмом – условии возникновения марксовой логики, неизменной для марксизма (я говорю именно о марксизме как целом, как системе, т.е. в том же смысле, что и А.С. Арсеньев)? Для сторонников детерминации тотальностью тут вроде бы и проблемы нет. Мне же думается, что она существует. Ибо существует противоречие между изначальной всеобъемлемостью и конкретным содержанием, которое диалектико-материалистическое мышление приобретает в процессе превращения «объясняющей» философии в «преобразующую». Иными словами, это противоречие между всеобщностью и историзмом, между целью и движением к цели. И реализуется оно, по крайней мере, в двух направлениях. С одной стороны, завоевание диалектикой новых областей, ее экспансия, достигающая в наше время максимальных, сравнительно с прошлым, масштабов. А с другой, тенденция марксизма к сужению, сосредоточению на специфически «своем», к сжатию ядра. Трудный вопрос: неизбежно ли это расхождение и как к нему относиться?