Так развязывались – мыслью и действием – узлы, завязанные предшествующей историей, рождались ответы на вопросы, мучившие поколения революционеров допролетарской поры. Но могут ли родиться ответы без вопросов? Могло ли появиться новое в сфере идей, если бы старое было лишь «пустыней утопического социализма» (Сталин)? Могло ли самое злободневное из «своего» стать всемирным достоянием, если всемирное не содержалось в этом «своем» как проблема, ищущая решения? Начисто чуждый мессианизма, Ленин отнюдь не исходил наперед из того, что специфически российское выражает всемирно-новое. К пониманию этого он пришел позже, но мог прийти лишь потому, что с самого начала самостоятельно шел в генеральном для марксизма, для марксистской диалектики русле интернационального и конкретного.
Настоящий очерк не претендует на всестороннее освещение одного из узловых этапов движения ленинской мысли. Тема очерка ограничена даже в рамках изучаемого отрезка времени. Еще многое впереди и в жизни, и в творчестве Ленина. Действие и мысль никогда не развязывают все узлы, и тем более одним махом. Развязывая старые, они завязывают новые узлы. Гигантский сдвиг в развитии человечества, возможность которого содержали в себе в начале XX в. развитие капитализма вглубь и вширь, пробуждение масс и народов, превращение пролетариата в гегемона общедемократической борьбы, этот сдвиг мог быть предвосхищен марксистской мыслью, не ограничивающей себя однозначной трактовкой объективного процесса. Новое в жизни познавало себя в теории как возможность смены типов исторического движения в рамках данной всемирной эпохи (и тем самым подготовление смены самих эпох). Старая и вечно новая для социальной мысли проблема исторической активности, необходимости и свободы в деятельности людей, и для марксизма вставала теперь не только с особой остротой, но и не совсем так, конкретно-иначе, чем в классическом европейском XIX веке. От того, когда и каким образом будет раскрыто это «иначе», во многом зависело будущее.
Статья «Маркс об американском „черном переделе“» возвращает нас поэтому к истокам современности.
А.Я. Грунт.
О характере и механизме развития революционного творчества масс
(Из опыта Октябрьской революции 1917 г.)
Вопрос о роли народных масс в истории вообще и революции в особенности не нов. Он встал перед идеологами всех общественных классов в то время, когда классовая борьба приняла развитые формы, т.е. захватила область политики в самой ее существенной части – устройстве государственной власти.
В советской исторической литературе давно и безраздельно господствует сформулированный Марксом, Энгельсом, Лениным взгляд, признающий за народными массами решающую и творческую роль в истории. Исследование исторического процесса в свете этого взгляда есть прежде всего раскрытие процесса формирования, развития и претворения в действие способности народной массы к самостоятельному революционному творчеству. Однако, как ни существенны результаты, достигнутые в этом отношении советскими историками (они общепризнанны), очевидно, что удовлетвориться ими нельзя. Нельзя не отметить наряду с удачами и неудачи, притом не только частные. Была определенная полоса в развитии нашей науки, когда краеугольное положение марксизма применялось довольно схематически. Проблема называлась, но сплошь и рядом вывод предшествовал исследованию, а самое исследование велось по определенному стандарту; в результате картина оказывалась одинаковой или почти одинаковой во всех случаях: шла ли речь о первых выступлениях рабочего класса или о его кульминационных боях, о революции 1905 или революции 1917 г., о феврале 1917 г. или Октябрьском восстании. Исчезала динамика процесса, а также гигантские трудности, которые приходилось преодолевать большевистской партии при завоевании на свою сторону масс. В последние годы положение изменилось. Все больше появляется работ, где революционное творчество масс, особенно в Октябрьской революции 1917 г., рассматривается конкретно и по существу. Однако схематизм прошлых лет иногда все еще дает о себе знать.