Современник Крашенинникова, писатель А.П. Сумароков именно о нём сказал устами одного из героев в пьесе «Тресотинус»: «А честного-то человека детки пошли милостыню просить, которых отец... был в камчатном государстве... А у дочек-то его... даром то, что отец их был в Камчатном государстве и для того, что они в крашеннином толкаются платье, называют их крашенникиными».
Наследниками Степана Крашенинникова можно считать двух его учеников. Константин Щепин, помогавший в ботанических сборах в Петербургской губернии, три года учился в Голландии, посылая письма своему учителю, потом стал доктором медицины, не забывая и ботаники. Одно из открытых растений он назвал именем Крашенинникова.
Второй ученик — Иван Лепёхин, как и Крашенинников, сын солдата, обошёл в своих экспедициях Поволжье, Урал, Западную Сибирь и Север Европейской России и выпустил книгу «Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства».
Герард Миллер, завершивший издание книги Крашенинникова, писал в предисловии к ней: «...Конец житию его последовал в 1755 году февраля 12 дня, как последний лист сего описания был отпечатан. Он был из числа тех, кои ни знатною природою, ни фортуны благодеянием не предпочтены, но сами собою, своими качествами и службою произошли в люди... и сами достойны называться начальниками своего благополучия. Житие его, как объявляют, было 42 года 3 месяца и 25 дней».
«Описание земли Камчатской» сразу же получило высокую оценку в научном мире. И не только в России: она сразу была переведена (с сокращениями) на английский, немецкий, голландский и французский языки. Через 13 лет после смерти Крашенинникова появился её полный перевод на французском, а на русском языке она переиздавалась пять раз. Последнее издание вышло в 1949 году.
Все из поздних исследователей Камчатки обязательно брали с собой труд Крашенинникова. Об этом писал Г.А. Сарычев. Даже у Кука на борту корабля было английское издание этой книги. Её прочитал с большим интересом и сделал немало выписок за 20 дней до своей гибели А.С. Пушкин; книга осталась лежать на его столе.
Название одного из крупнейших действующих вулканов Камчатки звучит величественно — вулкан Крашенинникова! Также именем Крашенинникова названы мыс на острове Карагинском, расположенном у северо-восточного побережья полуострова, и подводная долина, уходящая на дно Охотского моря. В этом же районе есть и остров Крашенинникова.
Поморы-груманланы
XVII веке, а возможно, и раньше, почти каждый год на Ильин день (20 июля по старому стилю) отправлялись из Архангельска или Холмогор поморские лодьи в далёкое плавание к суровой земле. Россияне называли её Грумант, считая частью Гренландии (Груланда). Пробираться туда надо было сквозь пояс льдов не меньше двух месяцев, но дело того стоило — на тех островах зверя морского (моржей, тюленей и даже китов) жило видимо-невидимо. Вот и вели свои лодьи отважные холмогорские кормчие. Кто первый там побывал, неизвестно, но путь на Грумант был хорошо знаком из года в год отправляющимся промышленникам, называющим себя груманланами. Даже песня у них была: «Остров Грумант — он страшон, он горами обвышон, кругом льдами обнесён...»
Прибыв на остров, груманланы строили избу, баню, расставляли капканы на песцов или охотились на оленей, тюленей, белых медведей. Когда Грумант погружался во тьму полярной ночи, всякая охота прекращалась, начинался тяжёлый период зимовки. Люди собирались вокруг «жирника» — большой плошки с ворванью, рассказывая друг другу легенды о Груманте, слагая песни, завязывая и развязывая узлы на верёвках, — всё для того, чтобы как-то противостоять гнетущей бесконечной ночи, томительно однообразному течению времени, страшной цинге. Только не спать постоянно, не предаваться бездеятельности, сохранять силу духа...
В это время и создавался оригинальный грумантский фольклор. Свирепый местный пёс был хозяином острова, его окружали одиннадцать сестёр старухи-цинги, которые являлись морякам во сне в виде жён и невест, оставленных на южном берегу океана. Зимовщиков тянуло в сон, они искали уединённых мест, и здесь их приканчивала старуха-цинга, а грумантский пёс пожирал трупы.