Собственными силами обойтись не удалось, и в январе 1631 года в Швецию отправился старший полковник Александр Лесли — нанимать «пять тысяч охочих солдат пеших». Потом туда же поехали стольник Племянников и подьячий Аристов — купить десять тысяч мушкетов с зарядами и пять тысяч шпаг. Если в Швеции не удастся нанять солдат и купить всё необходимое оружие, посланникам велено было ехать дальше: в Данию, Англию и Голландию. В феврале за границу послали полковника «фан-Дама», чтобы нанять целый «регламент добрых и учёных солдат».
Показательно, что пушек за границей не покупали, посланники получили приказ только «нанять немецких мастеровых охочих людей к пушечному новому делу», да и то лишь четверых: кузнеца, станочника, колесника и мастера, который умел бы лить пушечные железные ядра. Все остальные мастера были на Пушечном дворе в Москве. Пушкарский приказ, возглавляемый боярином Михаилом Шеиным, полностью обеспечивал русскую армию «нарядом», в том числе и осадным, «стенобитным».
В 1632 году было сформировано ещё четыре солдатских полка. Все шесть пехотных полков приняли участие в Смоленской войне 1632—1634 годов под командованием Михаила Шеина и других воевод. В том же году началось формирование рейтарского полка. Рейтары набирались из дворян, беспоместных и малопоместных «детей боярских» и «вольных людей». В рейтары дворяне и «дети боярские» шли охотнее.
Затем, уже в ходе войны, сформировали ещё два солдатских и один драгунский полки. Драгуны могли вести бой и в конном, и в пешем строю, численность их была установлена в тысячу шестьсот человек при двенадцати малых пушках. Всего, таким образом, до войны и в ходе её были сформированы десять полков нового строя, общей численностью до семнадцати тысяч человек. Накануне же войны всех «ратных людей» насчитывалось около шестидесяти семи тысяч человек. Правда, в походе на Смоленск из них смогло принять участие меньше половины.
Думается, небесполезно знать об организации и численности этих новых полков, потому что именно они составили ударную силу воеводы Михаила Шеина во время Смоленской войны.
Солдатский (пехотный) полк состоял из восьми рот по двести солдат в каждой, в том числе сто двадцать мушкетёров и восемьдесят копейщиков. Всего в полку насчитывалось тысяча шестьсот солдат. В так называемый командный состав роты входили: полковник, полковой большой поручик, майор, капитаны, поручики, сержанты, капралы, лекарь, подьячий (писарь), толмачи (переводчики), барабанщики. Рейтарский полк имел две тысячи ратных людей, двенадцать рот во главе с ротмистрами. Рейтары были хорошо вооружены, они получали из казны карабины, по два пистолета, латы и шашки.
Казалось бы, армия для похода на Смоленск создана сильная и неплохо вооружённая, способная к «стройному бою», чего всегда добивался прославленный воевода Михаил Скопин-Шуйский. Но следует учитывать и некоторые слабые стороны новых полков. Солдаты и рейтары не прошли достаточного военного обучения, особенно в тех полках, которые были созданы накануне и в ходе самой войны. Не было у них и опыта войны в линейном строю, по новой тактике. Среди офицеров было много иностранных наёмников, которым русские солдаты и воеводы не очень-то доверяли — воспоминания об их измене в сражении под Клушином были ещё достаточно свежи. Роты, составленные целиком из наёмников, не отличались высоким боевым духом: они больше думали о грабежах и военной добыче, чем об упорных сражениях. Линейная тактика явилась новинкой для русских воевод, её трудно было увязать с привычными приёмами боя дворянской конницы и пеших «даточных людей». Все эти недостатки только что сформированной армии должны были, конечно, серьёзно осложнить руководство военными действиями. Так оно и получилось...
Срок Деулинского перемирия истекал 1 июня 1632 года, и именно к этому сроку правительство намеревалось завершить подготовку к войне с Польшей за Смоленск. Однако 20 апреля 1632 года неожиданно умер польский король Сигизмунд III, и русское правительство решило использовать ситуацию межцарствия в Польше, чтобы решить исход войны быстрым ударом на Смоленск. Войско на «литовском рубеже» было уже сосредоточено. Ещё в июне 1631 года царь Михаил Фёдорович «указал быть на своей государевой службе против литовских людей боярам и воеводам: князю Дмитрию Мамстрюковичу Черкасскому и Афанасию Михайловичу Лыкову». Но надо же было так некстати случиться, что именно в апреле 1632 года между воеводами начался местнический спор!
Князь Лыков «бил челом» царю, что он не может быть «в товарищах» у князя Черкасского, что он старше его и служит государю сорок лет, из которых «лет с тридцать ходит своим набатом (является первым воеводой в полку), а не за чужим набатом и не в товарищах». Царь не принял челобитной, «за бесчестье» князя Черкасского была взыскана с князя Лыкова очень крупная по тем временам сумма — тысяча двести рублей. Но обоих князей пришлось «отставить от службы». Вместо них 23 апреля были спешно назначены другие большие воеводы — боярин Михаил Борисович Шеин и князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Им велено было собраться с полками в Можайске и Вязьме, затем взять Дорогобуж и вместе идти под Смоленск; видимо, правительство рассчитывало взять Смоленск с ходу, воспользовавшись смутой в Польше.
Может быть, так бы и произошло, но в события вмешалась ещё одна враждебная России сила — крымские татары. Сосредоточивая военные силы на «литовском рубеже», правительство невольно ослабляло оборону южной границы. Численность «украинных полков» постоянно сокращалась: если в 1629 году в них было около двенадцати тысяч ратников, то в 1630 году — девять тысяч, а в последующие годы — всего по пять тысяч ратников. Этим и воспользовался крымский хан. Уже в мае «на украине» появились первые татарские и ногайские отряды, а в июне выступил в поход сам хан. Численность его войска сами ордынцы определили так: «прошло татар в Русь тысяч с 20 и больше». В походе Участвовали и турецкие янычары с «огненным боем». По Изюмскому и Муравскому шляхам, традиционным путям крымских набегов, орда вторглась в пограничные области России. Первое крупное сражение произошло под Ливнами, в Савинской дубраве. Отряды «детей боярских» и казаков разгромили крымские авангарды — потери степняков достигали тысячи человек. Остальные степняки, разделившись на мелкие отряды, принялись грабить и опустошать курские и белгородские земли. В начале августа десятитысячная орда подступила к Новосилю. Город устоял, но Новосильский и Мценский уезды были разорены, татары захватили множество пленных. Часть пленных русским воеводам удалось отбить, но опасность не ослабевала. Двухтысячные отряды татар «воевали» в Орловском и других уездах. Нападали мурзы и на другие участки южной границы, причём численность их отрядов достигала нескольких тысяч всадников. Только в августе пришла в Москву весть, что крымский хан с «большими ордами» отошёл в степи. Однако возможность повторного нападения нельзя было исключить, и обстановка военной тревоги на южном рубеже оставалась. Но самое главное: было упущено летнее время — самое удобное для похода осадного войска с тяжёлой артиллерией и огромными обозами. Надвигалась осенняя распутица...
Без учёта крымского фактора невозможно понять ту медлительность в развёртывании военных действий против Польши, на которую указывали военные историки. Нельзя было выступать в поход, пока южная граница оставалась под непосредственной угрозой!
Судя по всему, Михаил Шеин всё лето провёл в Москве. 5 мая он обедал за царским столом на именинах царевны Ирины, 12 июля — на именинах самого царя. Заболел «чёрным недугом» князь Дмитрий Пожарский, и «в товарищи» к Шеину срочно назначили окольничего Артемия Измайлова.
Решение о войне с Польшей было окончательно принято Земским собором в июне 1632 года, но практическую реализацию этого решения пришлось отложить из-за «крымских дел». Конкретный «наказ» о начале военных действий воевода Шеин получил только в августе.