Во вниманіе къ важности мѣста, государыня, признавая поступокъ Боборыкина дерзкимъ, оскорбительнымъ для сената, написала на докладѣ слѣдующую резолюцію:
«Боборыкина надлежало за это отдать головою сенату; но вмѣсто того повелѣваю выдержать его при сенатѣ подъ арестомъ двѣ недѣли и потомъ отправить къ отцу, чтобъ наставилъ его въ правилахъ доброй нравственности».
(Тамъ же, стр. 145).
При открытіи губерній, по учрежденію Екатерины, Калужскую губернію открывалъ генералъ Кречетниковъ, человѣкъ дѣятельный, опытный и усердный, но много о себѣ думавшій, гордый и заносчивый.
Время открытія губерніи приближалось. Митрополитъ Платонъ, управлявшій московскою и калужскою епархіями и долго ожидавшій приглашенія намѣстника для совмѣстнаго дѣйствія, но, къ удивленію своему, не получавшій его, рѣшился ѣхать туда какъ бы для обозрѣнія епархіи. Разъѣзжая по уѣздамъ и монастырямъ, онъ наконецъ пріѣхалъ въ Калугу. Намѣстникъ сообщаетъ ему о всѣхъ своихъ намѣреніяхъ.
— У меня все готово, — говоритъ онъ.
— Да я ничего но знаю, — отвѣчалъ митрополитъ, — а времени остается мало.
— Нужно только ваше согласіе, преосвященный; я пришлю вамъ церемоніалъ.
Митрополитъ согласился на всѣ статьи церемоніала, кромѣ одной: во время шествія намѣстника въ церковь, производить во всѣхъ церквахъ колокольный звонъ. Начались переговоры чрезъ чиновниковъ. Митрополитъ не соглашался. Пріѣхалъ самъ намѣстникъ, настаивалъ, убѣждалъ; митрополитъ не согласился.
— Эта почесть — говорилъ онъ, — воздается только царскому величію.
Дѣло сдѣлалось безъ колокольнаго звона.
Нѣсколько лѣтъ спустя, Кречетниковъ и Платонъ, сближенные службою и взаимнымъ уваженіемъ, свидѣлись какъ-то въ Москвѣ и въ дружеской бесѣдѣ вспоминали о прошломъ.
— Да, есть что вспомнить, высокопреосвященный, — сказалъ Кречетниковъ, — а вотъ вы чего не знаете: какая была мнѣ назидательная исповѣдь. По открытіи Калужской губерніи, я пріѣхалъ въ Петербургъ съ донесеніемъ и отчетами. Императрица съ отличною милостью и лестною благосклонностью все выслушала и изъявила мнѣ совершенное свое благоволеніе. Потомъ, сдѣлавъ нѣсколько разныхъ вопросовъ, между прочимъ таинственно спросила:
— Да митрополитъ-то усердно-ли вамъ содѣйствовалъ?
— Съ полнымъ усердіемъ, ваше величество.
— Да не было-ли съ его стороны какихъ нибудь странныхъ желаній, напримѣръ, не требовалъ ли онъ отъ васъ пушечной пальбы при въѣздѣ своемъ въ городъ?
— Нѣтъ, государыня.
Она все знала и нарочно обратила оружіе на васъ, чтобъ больнѣе меня поразить.
— Я что-то такое слышала; по согласитесь, что вѣдь это было бы такъ же смѣшно, какъ еслибъ вы потребовали, чтобъ онъ сопровождалъ васъ колокольнымъ звономъ.
(Тамъ же, стр. 41).
Въ царствованіе Екатерины, въ нѣкоторые торжественные дни, безденежно давались спектакли для увеселенія всѣхъ сословій публики, кромѣ черни.
Въ одномъ изъ такихъ представленій въ театрѣ, въ открытой и нѣсколько выдававшейся впередъ ложѣ, присутствовала императрица. Въ продолженіе пьесы на руку ея, которая лежала на перилахъ ложи, упалъ плевокъ. Она спокойно отерла его платкомъ. Сидѣвшій сзади нея оберъ-шталмейстеръ Л. А. Нарышкинъ выбѣжалъ розыскивать виновнаго и поднялъ тревогу въ ложахъ, бывшихъ надъ императорскою ложею. По возвращеніи его, императрица спросила:
— О чемъ это хлопоталъ ты, Левъ Александровичъ?
— Да какъ же, матушка государыня… такая неслыханная дерзость!..
— Послушай, Левъ Александровичъ, — сказала Екатерина, — если это сдѣлано умышленно, то какое наказаніе тому, кто всенародно осмѣлился такимъ образомъ оскорбить меня, свою императрицу?.. Если же неумышленно, а только по неосторожности, какъ я и полагаю, то виновный и теперь уже болѣе пострадалъ, нежели заслуживаетъ.
(Тамъ же, стр. 70).
Въ одинъ изъ торжественныхъ дней, въ которые Екатерина всенародно приносила въ Казанскомъ соборѣ моленіе и благодареніе Господу Богу, небогатая дворянка, упавъ на колѣни предъ образомъ Божіей Матери, повергла предъ нимъ бумагу. Императрица, удивленная такимъ необыкновеннымъ дѣйствіемъ, приказываетъ подать себѣ эту бумагу и что же видитъ? Жалобу Пресвятой Дѣвѣ на несправедливое рѣшеніе тяжбы, утвержденное Екатериной, которое повергаетъ просительницу въ совершенную бѣдность. «Владычица, говоритъ она въ своей жалобѣ, просвѣти и вразуми благосердную нашу монархиню, да судитъ судъ правый». — Екатерина приказываетъ просительницѣ чрезъ три дня явиться къ ней во дворецъ. Между тѣмъ вытребовываетъ изъ сената ея дѣло и прочитываетъ его съ великимъ вниманіемъ.