Только после этого началась собственно казнь, которую господин министр описал очень кратко, использовав отчет посла правителя Священной Римской империи Рудольфа II Ганса Кевенхюллера. Однако описание уважаемого дипломата стоит того, чтобы привести его целиком.
«Выведя на помост, и палачи стреляли в него из пистолета частыми выстрелами, дробью, но так, чтобы не убить. Затем его полностью раздели, спустив до самых ступней панталоны. Один из палачей что есть силы зажал между двумя раскаленными пластинами железа его правую руку, жег ее и палил, так что на площади не было никого, кто мог бы терпеть ужасную вонь горящего мяса. Затем оба палача раскаленными щипцами трижды рвали куски из его груди, рук, ног, бедер, икр и везде отовсюду, где было хоть немного мяса, которое бы можно было вырвать этими раскаленными щипцами или клещами. Проделав это, его растянули на скамье и отрезали мужской орган и гениталии, и, надрезав грудь, постепенно, мало-помалу, вытягивали кишки, печень и легкие, и, вырвав сердце, которое все еще билось, хлестали им его по лицу. К чести его, Бальтазар все это время, сперва во всеуслышание, под конец тихим голосом молился, не выдавая криком страданий. Когда же наконец впал он в забытье и уже не приходил в себя, отрубив голову, тело разрубили на четырежды четыре части, которые были брошены у четырех главных ворот города, а голова, насаженная на пику, была оставлена у дверей университета, где чуть ранее он сидел в заключении, однако немногим позже была оттуда втайне снята».
Тем не менее почтеннейшая публика осталась недовольна.
«Многие на площади в течение всей казни, а потом и многие в магистрате, куда я зашел по некоторым важным делам, сокрушались, что наказание, назначенное преступнику, оказалось столь мягким и снисходительным, хотя и признавали в один голос, что нельзя было не уважить милосердную волю покойного принца, перед смертью, как всем ведомо, просившего во имя Господа не проявлять к своему убийце излишней суровости».
После этого впору воскликнуть за Мединским: «О, старая добрая Англия!», но мешает одна мелочь. Казнь Жерара имела место 24 июля 1584 года в голландском городе Делфте, где мсье Балтазар 10 июля того же года застрелил Вильгельма (точнее, Виллема) Оранского. Потому что Оранский был протестантом и лидером отделяющихся от империи испанского короля Филиппа II Нидерландов, а Жерар, напротив, католиком и поклонником его величества. Голландцы после убийства основоположника своей независимости сильно обиделись и потому умучили убийцу особенно изобретательно.
Но обличать столь маленький народ, который в массовом сознании никогда не воспринимался как серьезный враг России, министру не интересно. То ли дело коварный Альбион! К нему Мединский явно неравнодушен и потому, помимо перечисления реальных британских зверств и злоумышлении против России, постоянно придумывает новые. То про разгром русскими войсками в Семилетнюю войну умершего за 34 года до ее начала герцога Мальборо, то про 72 тысячи бродяг, якобы казненных королем Генрихом VIII, а на самом деле приписанных ему французским епископом Лисье, обиженным на Генриха за разрыв с католической церковью… Теперь вот обвинил в мучениях Жерара, хотя с англичанами его палачи имеют общего еще меньше, чем министр культуры с посаженным на 12 лет за нетрадиционный секс с 13-летним мальчиком депутатом муниципального совета округа «Комендантский Аэродром» Санкт-Петербурга Андреем Смирновым. Смирнов хотя бы прошел в муниципальный совет от той же самой партии «Единая Россия», что и Мединский в Государственную думу, а голландцы с англичанами ненадолго были объединены лишь в 1689—1702 гг., когда внук Виллема Оранского, тоже Биллем Оранский, одновременно являлся штатгальтером Голландии и британским королем.