В таком положении было польское дело, когда открылся Венский конгресс. На Венском конгрессе никто и не думал оспаривать у России обладание значительнейшею частью герцогства Варшавского. Без малейшего сопротивления со стороны европейских держав и без всяких условий теперешнее Царство Польское могло бы быть присоединено к России в качестве ее провинции. Поляки оспаривают это, но они искажают истину. Вся Европа не только соглашалась, но и настаивала на том, что было в интересе России и в интересе всеобщего спокойствия. В первом официальном документе по этому предмету, именно в письме к императору Александру I от 14 октября 1814 г., к которому присоединен был еще подробный мемуар, лорд Кассльри, представитель Англии на конгрессе, прямо говорит: «Умоляю Ваше Величество не думать, что я против значительного увеличения ваших владений со стороны польских границ или что я без удовольствия стал бы смотреть на такое увеличение. Возражения мои касаются только пределов и формы такого увеличения. Ваше Величество можете получить очень обширный залог благодарности к вам Европы, не требуя от ваших союзников и ваших соседей условий, несогласных с их политическою независимостью». Британский посол, точно так же как Австрия и Пруссия, заботились только о том, чтобы предостеречь императора Александра от восстановления пышного титула королевства (или царства) Польского, и поставляли ему на вид, что это событие будет иметь пагубные последствия для самой же России, для пограничных областей ее. Они понимали, что для поляков это непременно будет лишь промежуточною станцией. Устами лорда Кассльри говорила мудрость опытного политического человека. «Все, чего желают ваши союзники и Европа, — писал лорд Кассльри в том же документе, — клонится к тому, чтобы Ваше Величество ради сохранения мира шли путем постепенного усовершенствования административной системы в Польше, и если вы не решились на полное ее восстановление и на предоставление ей совершенной независимости, то отказались бы от пышного титула (короля польского), который распространил бы тревогу в России и в соседних странах и, льстя честолюбию небольшого числа знатных лиц, в сущности, доставил бы менее свободы и благоденствия, чем более умеренная и более скромная перемена в административной системе страны». Далее в своем мемуаре от того же числа он говорит: «По-видимому, Ваше Величество имеете намерение присоединить герцогство Варшавское к русским провинциям, доставшимся России по первым разделам Польши, и образовать из них отдельную монархию, управляемую Вашим Величеством в качестве короля польского на условиях, которые покажутся пригодными для восстановления королевства под властью русской династии… Этот проект должен был сильно встревожить и смутить дворы австрийский и прусский и вообще породил опасения во всех государствах Европы… Такое приглашение, обращенное ко всем полякам, собраться под знаменем России для восстановления их королевства, новые надежды, им даруемые, новый пыл, в них возбуждаемый, новое поприще, открываемое для деятельности и крамол этого легкомысленного и беспокойного народа, возможность возобновления в будущем тех борений, в которые так долго вдавались поляки как друг с другом, так и с своими соседями, все эти и многие другие соображения бросаются в глаза каждому и оправдывают опасения Европы».
Вот как либеральная Европа 50 лет тому назад смотрела на планы и попытки императора Александра, направленные к восстановлению Польского королевства. Кто бы мог подумать, что та же самая Англия и даже Австрия будут ссылаться на акты Венского конгресса, ими колоть нам глаза и во имя их требовать от нас уступок, которые по необходимости они должны признавать невозможными?
В предостережениях недостатка не было; но император Александр I оставался верен либерально-польским планам, и 31 декабря 1814 г. в приложениях к ноте графа Нессельроде, адресованной Меттерниху, Гарденбергу и Кассльри, впервые были формулированы те условия, которые перешли потом в отдельные трактаты России с Австрией и с Пруссией (оба от 21 апреля (3 мая) 1815 г.), а наконец, и в первую статью заключительного акта Венского конгресса, ту самую, которую теперь нам тычут в глаза, хотя русский же император и внес ее в акт. Вот как выражены эти условия в ноте 31 декабря 1814 г.: «Остальная часть Варшавского герцогства отходит к русское державе как единое государство (comme etat uni), которому Его Императорское Величество предоставляет себе дать национальную конституцию и расширение границ, какое признает пригодным. Его Величество Император Всероссийский, желая сделать всех поляков причастными благодеяниям национальной администрации, ходатайствует пред августейшими своими союзниками в пользу их подданных этой нации в видах обеспечения за ними провинциальных учреждений, которые основывались бы на справедливом внимании (egards) к их национальности, и в видах дарования им участия в управлении их страною». В трактате с Австрией эти условия высказаны в том же виде, как в заключительном акте конгресса, но в трактате с Пруссией есть некоторая перемена, а именно — вместо: «Поляки, подданные трех держав, получат представительство и учреждения национальные» сказано: «Получат учреждения, обеспечивающие их национальность».