Переворот 9 термидора (27 июля 1794 года), казнь Робеспьера и его сторонников среди руководства исполнительной власти, жестокое подавление выступления низов в их поддержку явили собою установление режима диктатуры коммерческого капитала. Вся внутренняя политика, отношения с другими странами оказались подчинены торгово-спекулятивному интересу, ростовщическому произволу.
Замечательную характеристику первым шагам этого режима дал А. Манфред: “Республика свободы, равенства, братства показала свою буржуазную суть. Это был грубый мир жестоких страстей, яростной грызни за раздел добычи, ... спекуляции, хищного эгоизма без всякой жалости, создании личного богатства на крови и поте других... народ был отдан на растерзание спекулянтам и ворам... После казни Робеспьера никто больше всерьез и искренне не интересовался нуждами народа. Кого могло заботить несчастье других? Каждый за себя!
Тезис Робеспьера о гордой бедности стал объектом шуток. Только богатство стало достойно уважения. Шляпы долой перед золотом! Деньги, частные дома и дворцы, земельные владения, вот вечные ценности, достойные обожания и преклонения”.
Полезно оценить и кадровый состав верхнего эшелона этого режима диктатуры коммерческого политического интереса. За исключением талантливейшего математика и выдающегося организатора армии Карно, в Директории и рядом с ней — ни одного талантливого деятеля! Ни одного! И понятно почему. Для того чтобы сделать коммерческий капитал, не обязательно быть человеком образованным, умеющим в каком-то деле, знающим и тем более талантливым. Наоборот, все эти качества, а особенно талант, мешают торгово-спекулятивным операциям, взяточничеству, казнокрадству. Талант, образование, культура — качества социальные, они неизбежно накладывают на поведение человека рамки общественного сознания, в той или иной мере тревожат чувство ответственности за поступки против общества. А потому им не ужиться там, где витийствует вседозволенность коммерческого капитала.
Да, кроме “великого стратега победы” Карно, ни одного талантливого деятеля не посмела привлечь в свои ряды исполнительной власти Директория в первые годы своего диктата. Но и Карно в конце концов должен был бежать за границу после участия в попытке переворотом смести эту банду воров и политических авантюристов от всевластия над страной. Все пять лет своего господства Директория боялась всех и всего, что бы не проявило себя дельным и талантливым, ярко одаренным.
Социальная база поддержки режима спекулянтов, воров и защищавших их интересы политических пройдох была естественно ничтожной. А за пятилетие очевидной неспособности управлять государством устойчиво снижалась. Любой ценой удержаться у власти! — вот доминанта поведения деятелей режима, в первом ряду, в первую голову Барраса, его первого лица и символа.