Фандрал перегнулся через стол и театральным шепотом произнес:
– По правде сказать, Вольштагг так привык быть слабаком, что и не заметил, как его покинула сила яблок.
– Если позволишь, я продолжу, – оборвал его старый воин. – Одним резвым прыжком я оказался на выступе перед пещерой, выхватил острые щепы, которые раздобыл в Йотунхейме, и сквозь стопы Тьяцци воткнул их в камень.
– Прыжком? Вот ты хвастун! – от души рассмеявшись, сказал Фандрал. – Ты карабкался вверх. Медленно. Насколько помню, пару дней кряду.
Вольштагг фыркнул:
– Ты преувеличиваешь. Я забирался всего несколько минут.
– Ну, – протянул Фандрал, – если уж кто-нибудь что-то и знает о преувеличениях, то это, без сомнения, ты. Однако же неужели ты признал, что таки лез на вулкан, а не прыгал?
Когда воины закончили повесть, Фригга наклонилась к Вольштаггу:
– Благодарю тебя и Гудрун за такую дочь. Она поразила нас еще в походе в Долину кристаллов, а Сиф не могла нарадоваться ее помощи во Флудбьёрги. Да и Один без нее так долго не продержался бы.
Вольштагг тут же позабыл о перепалках с Фандралом и о гордости, которую испытывал, сам заслушавшись своими выдумками. Все это затмила отцовская любовь.
– Спасибо, Фригга. Ваши слова наполнили гордостью сердце старого воина.
– Может, ты и стар, – проговорил Один, – но старятся только великие, ведь это они выживают в испытаниях.
– Вот с этим, – оживился Фандрал, – я полностью согласен! – Светловолосый воин похлопал Вольштагга по спине.
Тор повернулся к Сиф и спросил:
– А почему твой брат не с нами?
Сиф глубоко вздохнула.
– Кто только ни говорил Хеймдаллу – и Один, и я, и Балдер, – что все будут рады видеть его на пиру, но он отказывается покидать пост. Говорит, служба шла плохо, пока не было яблок.
– Хеймдалл – славный Асгардец, но иногда мне кажется, слишком уж он увлечен работой.
Сиф улыбнулась.
– Никаких «кажется». Он упертый до предела. – Она снова вздохнула. – Но я люблю его и восхищаюсь им, как и всегда. Раз уж так, я рада, что он хотя бы снова прозревает пространство. Он так переживал, лишившись зрения.
Теперь заговорил Балдер:
– Как и все мы. Для Асгарда это было страшное время. И я не могу нарадоваться, что к нам вернулась былая мощь.
– Верно, – Сиф закивала. – Даже к Лорелей.
– Я слышал, это сестра Аморы помогла Тьяцци принять облик Локи, – сказал Тор.
– Вот тварь! – воскликнула Сиф и громко стукнула по столу пивной кружкой. – Вот бы ей отказали в яблоках в наказание. Но Идунн и слышать об этом не хочет. А я бы еще пару недель посмотрела, как Лорелей страдает от своего уродства.
Тору было что сказать – однажды колдунья соблазнила его своими чарами, – но тут к столу Одина подошел Харокин, предводитель эйнхерий.
– Я и четыре моих всадника отправились к Суртурову зеву, – сказал он. – Мы нашли пещеру, что описывал Вольштагг, и кровь повсюду близ входа. Но самого Тьяцци и след простыл.
Тор удивленно посмотрел на подошедшего.
– Вы уверены, что Вольштагг правильно описал пещеру?
Харокин улыбнулся.
– Ну, Огун не стал его исправлять, и я решил, что все верно. – А затем, уже серьезно, добавил: – Никто из трех воинов не кровоточил, должно быть, это была кровь ледяного великана. Если бы Асгардец потерял столько крови, он бы не выжил.
– Хорошо, мы поняли, – сказал Один. – Садись за стол.
Харокин поклонился.
– С радостью, властитель Один.
– Что скажешь, сын? – спросил Всеотец.
Тор покачал головой.
– Тьяцци мог возвратиться в Йотунхейм. Он умен, не то что Хрунгнир, так что, может быть, его унизительное поражение и не приведет к изгнанию, как было с их старым правителем. Но армия его малочисленна и продолжает иссякать. Думаю, мы еще долго ничего о нем не услышим.
– Надеюсь, ты прав, сын.
– Что за дела?! – воскликнул на другом конце стола Вольштагг. – Почему Всеотец и бог грома так серьезны? Мы ведь празднуем великую победу! – Нетвердо поднявшись на ноги, старый воин поднял кружку эля и возгласил: – Требую слова!
Кое-кто притих, но общий гул в пиршественном зале не смолк.
Сиф склонилась к Тору:
– Самое время для молота.
– Прошу прощения? – удивленно спросил он.
– Эй, потише-ка, вы, лоботрясы!
Сиф закатила глаза.
– Стукни молотом. Не то Вольштагг еще несколько часов будет завывать.
Тор ухмыльнулся.
– Ну что ж, ладно.
Он достал из-за пояса Мьёльнир, поднял его над головой и призвал молнию.
В центр зала (танцоры как раз ушли перевести дух) с треском ударила молния, вспыхнул свет, и все в зале умолкли.