– Украденное у гномов проклятое золото по праву не принадлежит никому, кроме гномов, – возразила Сиф. – И ты в самом деле терроризируешь жителей Флудбьёрги. Называй это как хочешь, но деревенские живут в страхе перед тобой – и закончится он сегодня!
Сиф прыгнула с горной гряды в сторону головы дракона в тот самый миг, когда пламя Отера опалило ее сапоги. Пролетев по воздуху, воительница ухватилась за один из рогов чудища.
Отер зарычал и принялся трясти шеей из стороны в сторону, но Сиф держалась крепко.
К ее удивлению, сам рог сдался раньше, чем она. С громким щелчком, эхом разнесшимся по горам, он треснул у основания, и Сиф вместе с оставшимся в ее руках отростком плюхнулась в ручей. Она приземлилась в неглубокий поток с оглушительным грохотом, но Гуннвар остался в ее правой руке, а неровный драконий рог – в левой.
Рычание Отера эхом разносилось по горам Вальгаллы, и Сиф испугалась, что его могут услышать сами Выбирающие убитых.
Дракон вытянул шею вниз и снова зарычал, и на этот раз он сопровождался огнем.
Сиф быстро перекатилась вправо, увернувшись от пламени, испарившего часть потока, в котором она лежала. Поднявшись, воительница на мгновение задержала взгляд на все еще зажатом в руке роге, затем снова побежала к горному хребту.
Ей нужно привести дракона к его кладу. Нет смысла сражаться с ним здесь, у ручья, – Отера нужно победить в его пещере.
Сиф запрыгнула на полое дерево и перемахнула через горную гряду, едва избежав очередного выплеска пламени. Убрав Гуннвар в ножны, воительница взяла рог в правую руку и метнула в дракона.
Рог вонзился чудищу в ноздрю, заставив того снова завопить. Сиф побежала обратно к пещере, а в спину ей полетел крик Отера: «Ты заплатишь за это, девчонка! Моя месть будет страшной и беспощадной!»
И хотя ноги Сиф несли ее по плато очень быстро, крылья Отера оказались еще быстрее, и дракон приземлился у входа в пещеру прямо перед ней. Не замедляя шага, Сиф метнулась вправо, уворачиваясь от очередного сгустка пламени.
Перекувырнувшись и вскочив на ноги, воительница побежала к левому боку дракона. Местность работала ей на руку – Отеру было нелегко маневрировать на узком плато, а вот Сиф с легкостью воткнула Гуннвар между двух чешуек у него на боку. Затем она так же быстро выдернула клинок, не желая оставлять в шкуре чудища еще одно орудие.
Отер попытался было ударить ее хвостом, но Сиф легко перекатилась под ним и оказалась прямо под брюхом дракона. Она снова вскинула Гуннвар, и снова клинок вонзился в чешуйчатую шкуру. Чудище закричало от боли, а Сиф воспользовалась секундным замешательством, чтобы выбраться из-под него. Затем она запрыгнула Отеру на спину и подобралась к своему мечу. Обхватив рукоять свободной рукой, она дернула изо всех сил. Меч вырвался на свободу, сопровождаемый приличной порцией крови дракона.
Затем Сиф перескочила на другую часть обширной спины Отера и дважды ударила, по разу каждым мечом. Словно комар, воительница порхала по спине дракона, больно жаля его то одним мечом, то другим, то двумя одновременно.
С каждым новым порезом Сиф чувствовала возбуждение битвы. Она мечтала об этом еще с тех пор, как была совсем маленькой, и по-прежнему помнила свое первое настоящее испытание. Она постоянно фехтовала с другими учениками на уроках Тира, но в тренировочных боях на кон никогда не ставили ничего действительно серьезного. Нет, ее первое испытание настало, когда она ответила на призыв Одина к оружию и отправилась в Ванахейм, несмотря на то, что изначально Всеотец ее туда и не посылал. В особенности она помнила схватку с одним конкретным троллем. Он оказался таким массивным и неповоротливым, что каждое его действие было предсказуемым, и маленькая, гибкая Сиф с легкостью уворачивалась от каждого удара. Ее собственная сила еще не достигла максимума – Сиф по-прежнему оставалась девочкой, а не могучей женщиной, в которую со временем вырастет, – но уже тогда она была крепче большинства окружающих и смогла одолеть мощного врага.
И победив своего первого противника в реальном бою, Сиф почувствовала себя более живой, чем за всю предыдущую, тогда еще очень короткую жизнь. Все остальное по сравнению с этим показалось вторичным – раздражение Тира, дружба Тора (на самом деле больше чем просто дружба, но пройдет еще много лет, прежде чем она это осознает), могущество Одина, любовь Хеймдалла и растерянность всех остальных ребят Асгарда, не понимающих, почему эта девчонка хочет присоединиться к мужчинам на поле брани. Все это угасло, уступив место стремлению остановить тех, кто посмел угрожать Ванахейму. Она перестала быть девочкой, женщиной, сестрой Хеймдалла или жительницей Асгарда. Она стала воительницей, и ничего не имело значения, кроме восторга от поединка. Когда она, Тор, Фандрал и остальные воины с триумфом вернулись в Асгард, Хеймдалл сказал ей: «Я всегда знал, сестричка, что ты такая же сильная, как и мужчины Асгарда, и сегодня ты это доказала». И хотя Хеймдалл никогда не говорил ничего подобного раньше, Сиф знала – ее брат обладает даром видеть неподвластное другим и, конечно, всегда знал, что его сестра рождена с сердцем воина.