— Наверх! — что есть силы выкрикнул Фагот и ловко забрался на ближайшую коробку. Петров последовал за ним. Лёня каким-то неимоверным усилием втолкал наверх Валю, вцепившуюся в свой металлический чемодан. Потом при помощи росгвардейца залез и сам. Пухлый Захарчук, засуетившись, уронил свой дробовик, зачем-то решил его поднять и застрял между ящиками. Лёня и Фагот схватили его за руки, стараясь вытянуть, но это оказалось не так просто.
— Давай, майор! Ногами! Ногами упирайся! — заорал росгвардеец, но Захарчук только кряхтел и бессильно мотал ногами в воздухе. Спецназовец хотел было использовать автомат в качестве упора, чтобы не дать ловушке захлопнуться, но было уже поздно. Деревянные стенки сжались, с хрустом сплющив грудную клетку майора полиции. Раздавленный Захарчук, как тряпичная кукла, повис между ящиками.
— Твари! Да сдохните вы уже! — в истерике закричала Валя, уже до упора, но совершенно безрезультатно, вдавливая кнопку на своём увесистом приборе. И вдруг вся поникла, словно обескураженная собственным воспоминанием:
— Петрович же сказал, что сработает только раз… Дура… И зачем я его тащила…
Тем не менее, позиция, занятая людьми, давала теперь им некоторое преимущество. Деревянные складские паллеты, на которые они взобрались, находились прилично выше человеческого роста, а значит и роста манекена. Пластиковые болваны исступлённо стучали, гнулись в самых неожиданных позах, наполняя всё вокруг шумом, напоминающим стрекотание каких-то исполинских цикад, но не могли залезть наверх.
— Гофман какой-то… — пробормотал Петров, дрожащими руками отвернул крышечку баллончика с освежителем, направил струю вниз в беснующуюся пластиковую толпу и щёлкнул зажигалкой.
Оранжевая струя пламени на мгновение ярко осветила склад. На дёргающихся в своей сюрреалистической вакханалии манекенах заплясали зловещие блики. Несколько блестящих пустых лиц без глаз и ртов покрылись копотью, но не загорелись. Пошёл дым от тлеющих картонных коробок и едкий запах горящего упаковочного полиэтилена.
— Стой! — схватил Фагот историка за руку. — Ты так быстрее нас спалишь! Видишь же… Не горят они! И не ломаются. Фибергласс. Стекловолокно.
— А вы откуда знаете? — удивился Лёня.
— У нас из него щиты прозрачные делают… — пояснил росгвардеец.
— Может, тогда бахнете? — предложил студент.
— Это можно…
Фагот отодвинул Петрова от края, медленно, почти задумчиво отвёл затворную раму назад, а потом резко вскинул автомат и дал длинную очередь по стеклопластиковым головам. Пули входили в фибергласcовые тела, оставляя после себя круглые отверстия, но к тому моменту, когда автоматный рожок закончился, ни один манекен так и не упал на пол. Изуродованные изрешечённые фигуры продолжали с достойным восхищения упорством пытаться добраться до засевших сверху людей.
— Ну… На этом наши полномочия всё… Заканчиваются, — безысходно улыбнулся росгвардеец, бросая, ставший бесполезным, автомат. — Разве что попробуем ваше чудо-оружие?
— Лёня! Ну конечно! У тебя же есть эти специальные патроны! — напомнила Валя, но Леонид и сам уже достал старенький наган и теперь, прищурившись, целился из него в стрекочущую толпу истуканов.
— Кстати, как ваш знакомый расшифровывал название «патрон НКВД»? Как-то по-учёному было…
— Нейтрализатор квантово-волнового дуализма, — проговорил Лёня и нажал на спусковой крючок.
Пуля прошила кого-то в пластиковом море из рук и голов, послышался звонкий хлопок и электрический треск. Мелькнула короткая бело-голубая вспышка. В воздухе запахло озоном, и обездвиженные полые фигуры повалились на пол.
Глава 32. Безголовый Гоша
который лежит и никого не трогает, а просто приносит пользу науке, в отличие от голодных людей, вечно испытывающих жажду познания и крови
Лампы дневного света периодически помаргивали и пощёлкивали. Этот негромкий звук, похожий на осторожный стук, далеко разносился по гулким и пустым коридорам института. Толя поморщился. Очень уж это напоминало ему пластилинового человечка, бьющегося о баночное стекло. Парень мысленно досчитал требуемое количество витков, закрепил проволоку двумя оборотами изоленты и, постав готовую катушку в ряд с десятком ещё таких же самодельных катушек, поднялся из-за стола. В пустом желудке Толика уже порядком урчало, так что он направился через кабинет прямиком к запасам еды, предусмотрительно намародёренных в ближайшем гипермаркете в четыре здоровых пластиковых пакета.
— Проголодались, Анатолий Ефремович? — спросил Пётр Петрович, услышав как студент щёлкнул кнопкой электрочайника и зашуршал целлофаном. Учёный мельком глянул на наручные часы и, выключив паяльник, аккуратно отодвинул от себя электронную плату, над которой нависал уже не меньше двух часов. — И то правда. Пора бы хоть чайку попить…