Фетт тоже.
Накатило странное видение. Раструб штурмовой винтовки Фетта был настолько огромен, что с первого взгляда напомнил Звезду Смерти. Ствол слегка двигался, почти незримо. Лунный свет отражался от поврежденной брони; через прицел Хан видел луну, отраженную на черном мрачном щитке.
Он все еще задыхался от бега и голос дрожал. – Я предполагаю, что мы…, умрем вместе.
Голос Фетта был резким и мрачным как всегда. – Очевидно.
Хан смотрел на шлем. – Твоя броня тебя не спасет. Не с такого расстояния.
– Нет.
– Я думаю, ты не сможешь, выстрелишь раньше меня
Шлем Фетта двинулся, слегка кивнув. – Я тоже так думаю.
Хан не смел, отвести глаз от прицела винтовки, направляя его в горло охотника.
– Ты убил тех людей, там в ангаре. И женщину.
Хан готов был поклясться, что увидел дрожь, в теле охотника за головами.
– Я сожалею об этом. Они, она, не были целью.
Хан почти надавил курок. Он услышать гнев в собственном голосе. – Ты собираешься умереть, и я собираюсь умереть, возможно, мы оба заслуживаем смерти. Но та женщина не делала ничего:
– Она тот, кто меня вызвал!
Хан сделал шаг вперед и закричал, – Мне все равно! – К своему изумлению он понял, что он стоял, уперев ствол винтовки, в броню Фетта, а винтовка Фетта уперлась в его собственную грудь. – Я не знаю, что заставило тебя думать, что ты можешь решать, кто будет жить, а кто умрет, но мне все равно давай нажми на курок, умрем вместе! – Он не отрываясь смотрел в черный щиток шлема. – Это будет твое последнее решение.
Боба Фетт ответил механическим голосом, но Хану показалось, что это говорил, не Фетт, – Ты первый. – Неожиданно голос стал удивительно мягким. – Ты женат, не так ли? У тебя есть дети, которым ты нужен. Что ты делаешь здесь, Соло, хочешь снова стать молодым? Это не место для человека вроде тебя.
Ярость, снова окутала Хана. – Не смей говорить о моих детях, я убью тебя:
– Ты хочешь умереть?
Хан глубоко вздохнул. – А ты?
Фетт тряхнул головой, совершив крошечное движение шлемом. – Нет. Но я не вижу выхода.
Слабое дыхание надежды коснулось Хана. – Хорошо. Ты опускаешь винтовку. Я не буду стрелять.
Фетт тихо ответил. – Нет. Ты первый. Я не буду стрелять, если ты опустишь свое оружие. Я позволю тебе вернуться в семью, невредимым. Опусти винтовку.
– Я тебе не верю. Ты первый
– Ни я,- сказал Фетт – Ты.
Холодный ветер накатил со стороны стоянки; Хан почувствовал, что начинает остывать. – Мы делаем пять шагов назад,- сказал он, наконец. – Ты опускаешь винтовку, и уходишь. Даже если я действительно выстрелю, броня тебя защитит.
– У меня болит нога. Я не смогу двигаться быстро.
Хан не мог прекратить думать о семье. – Только уходи, опусти винтовку и уйди. Я честный человек. Я не буду стрелять.
– Ты лгун,- ответил Фетт, – всем известно. И я так думал. – Фетт замолчал. – Если бы я был молод, – продолжил он, наконец, – то наверняка уже выстрелил бы. Сейчас же мне кажется, что я не ненавижу тебя, и не готов умереть, освобождая от тебя галактику.
– Я совершил ошибку, вернувшись на Джубилар. Я действительно ненавижу тебя, я ненавижу все, что ты сделал – но жена, и дети нуждаются во мне.
– Я не вижу другого пути, – сказал Фетт, – который не вовлекает нас в попытку довериться друг другу.
– Эта винтовка становится тяжелой,- сказал Хан, смотря на Фетта через прицел. – Что будем делать?
– Все умирают,- ответил Фетт.
– Да. В конце концов. Но это не должно случиться сегодня, не с одним из нас.
Фетт махнул головой. – Я не знаю, – сказал он мягко. – Доверие, среди врагов, трудно. Возможно, мы должны вернуться к нашему сражению; возможно, Хан Соло, мы должны стрелять, и еще раз позволить судьбе решить, кто выживет, после всего того, что мы сделали, когда были молоды.
Конец.