— Хочешь потом несколько суши?
Позади нас послышался звук неторопливых шагов и мы оглянулись. Я наполовину ожидал увидеть сзади Уокера, опять с большим подкреплением, но это была всего лишь богиня из соседнего храма, пришедшая посмотреть, что произошло. Она столкнулась с тем же выбором, что и я, но решила стать переделанной, а не изгнанной и заменённой. Я вежливо кивнул. Я не осуждаю.
— Приветствую покровительницу ведьм. Прошло столько времени. Эдди, помнишь Гекату, богиню по соседству?
— Не в таком виде, — ответил Эдди.
У него были для этого основания. Геката, древнее вдохновение для всех ведьм, была переделана в крайне готическую диву. Бледная бесцветная кожа, волосы цвета ночи, угольно-чёрная кожаная одежда и так много пирсинга на лице и теле, что ей нужно было опасаться грозы. Это не походило на ту мистическую и таинственную богиню, которую я помнил, но это была новая Геката для Нью Эйджа. Полдюжины служительниц теснились вокруг неё, милые маленькие готессы в чёрных корсетах, рваных чулках и мрачном гриме. У всех них имелись складные ножи и были похоже, что они обрадуются шансу их использовать.
— Я знаю, — согласилась Геката. — Это не то, что я выбрала бы. Но нужда заставит, когда Власти вынуждают, а я всегда старалась лучше отражать время, в котором живу. В конце концов, заклинания соблазнения и убийственная магия никогда не выходили из моды.
— Ты сдалась, — сказал Эдди. — Отступила. Я думал о тебе лучше, Геката.
Служительницы угрожающе зашевелились от такого неприкрытого неуважения, но Геката успокоила их взглядом. — Я знала, что ты вернёшься, Эдди. Кровь и смерть призывают тебя, словно возлюбленного, а здесь, на Улице, в последнее время было много и того и другого. Но ты должен учесть, что некоторые из нас вполне довольны положением вещей. Я всё ещё занимаюсь тем же, чем и всегда — дайте мне кровь, страдания и регулярные живые жертвоприношения, и я отвечу на ваши молитвы. Я — богиня, с которой легко поладить.
— Ты выглядишь… глупо, — сказал Эдди.
Она пожала плечами, не обидевшись. — Как будто ты что-то понимаешь в моде. Это всего лишь новое лицо для очень старой игры.
— Мне это не нравится, — заявил Эдди. — Мне не нравится ничего из этого. Вера должна что-то значить. Боги… должны что-то значить, не сгибаться и не меняться от каждого ветерка. Богам нужно поклоняться ради истин, которые они представляют, не за сувениры, которые они раздают.
— Ты всегда был романтиком, Эдди, — сказала Геката. — Своим собственным тяжёлым способом. Но времена меняются, и даже ты не сможешь сдержать этот поток.
Эдди Бритва медленно улыбнулся. — Поспорим?
Геката даже не пыталась встретиться с ним взглядом. Она отвернулась от него, а её служительницы гневно зашипели при виде своей богини, настолько оскорблённой. Они ринулись вперёд, все как одна, их складные ножи ярко блестели в подводном свете. Эдди был добр и убил их быстро. Их юные тела, словно окровавленные поломанные игрушки, лежали распластанными на полу того, что когда-то было моим храмом. Я с печалью смотрел на них, а Геката подошла, присоединившись ко мне.
— Ну и пусть, — сказала она. — Полагаю, нужно будет найти ещё несколько дураков. Похоже в них нет недостатка…
— Ты — упрямая женщина, Геката, — сказал я.
Она улыбнулась. — Я же сказала вам, что не изменилась.
— Сейчас ты должен уйти, — сказал Эдди Бритва. — Эта церковь развращена. Не спасти. Я покончу с ней.
В его голосе было нечто. Я схватил Гекату за руку и мы выбежали из церкви. Позади нас я ощущал растущую силу Эдди Бритвы, когда его неумолимое присутствие наполнило весь храм. Больше он не был просто уличным типом в грязном пальто, даже не был невероятно ошеломляющим агентом Добра — он был Богом-Панком Опасной Бритвы и он был ужасен в своём гневе. Всё здание задрожало, будто схваченное каким-то огромным зверем, а затем обрушилось внутрь. Плотное облако дыма повалило из парадной двери, потому что стены обрушились и перекрытия обвалились. За мгновение не осталось ничего, кроме груды щебня и стоящего перед ней словно некий падший ангел мести, Эдди Бритвы.
Он прошёл мимо Гекаты и меня, даже не глянув в нашу сторону, и начал обезглавливать Улицу. Я поспешил за ним и в ошеломлении смотрел, как он разрушал все храмы новых и переделанных богов, один за другим. Сила ревела и трещала в воздухе вокруг него, словно живое существо, злобное и могучее, и ни один из новых богов и богинь не мог противостоять ему. Всюду, где он появлялся, здания взрывались или загорались, и все боги, которые не решались, не смели столкнуться с ним лицом к лицу, убегали с криками и рыданиями вниз по Улице Богов. Потому что они верили в Бога-Панка Опасной Бритвы.
Наконец Эдди устал и даже его гнев иссяк. Он стоял один, окружённый дымом, огнём, разрушением и криками тех, кто увидел своих богов, низвергнутыми. Эдди взглянул на свои труды и увидел, что это хорошо. Он стряхнул несколько капель крови с лезвия опасной бритвы и она исчезла из его руки. Я выступил вперёд, чтобы присоединиться к нему.
— Ох, Эдди, — сказал я. — Всё ещё слишком остро реагируешь.
— В этом я лучший. А зачем ещё ты привёл меня сюда?
На это у меня не нашлось ответа.
Уокер приближался, неспешно прогуливаясь по Улице и остановившись на почтительном расстоянии. — Ты ведь понимал, что после такого Власти пошлют меня за тобой, Эдди.
— Приведи их, — сказал Эдди Бритва своим мягким, призрачным голосом. — Приведи их всех.
— Ты действительно ничего здесь не оставил.
— Я действительно ещё не начал.
Уокер посмотрел на меня. — Всё это потому, что мы выгнали вас из храма, куда никто не ходил?
— Это был мой храм, — сказал я. — Берегитесь человека, которому нечего терять.
Уокер кивнул. — Или бога.
— Отведи меня домой, — сказал мне Эдди Бритва. — Я думаю, что сделал достаточно Добра за один день.
Эдди и я проделали весь путь назад, к Тёмной Стороне, где все сторонились его ещё больше обычного. Слухи о его последних деяниях уже циркулировали, как всегда невероятно преувеличенные. И поэтому его сила увеличивалась. Мы вернулись в Крысиный Переулок, к бездомным и картонным коробкам. Эдди Бритва мог жить в достатке, со всевозможной роскошью. Никто не посмел бы ему ни в чём отказать. Но у Эдди были очень старомодные представления об исполнении покаяния. Я мог это понять. Мы пожали друг другу руки, немного неловко. Мы никогда не считали это очень лёгким — дружить, будучи теми, кто мы есть.
— До свидания, Эдди, — сказал я.
Он кивнул. — До свидания, Дагон.
Люси к Рождеству
Ты никогда не забудешь свою первую любовь, а моей была Люси.
Рождество пришло в Тёмную Сторону и я накачивался полынным бренди в «Странных Парнях», старейшем баре на свете. Помещение было набито битком, воздух наполнен весельем, из-под потолка тянулись длинные вымпелы из самых дешёвых газет, какие только можно было купить и, поскольку близилась полночь, гуляки навеселились так, что едва стояли на ногах. Однако все старались держаться от меня подальше, когда я сидел на стуле у барной стойки, потягивая свою выпивку. Я — Лео Морн и этим именем можно пугать людей. Конечно, моя Люси никогда не боялась меня, хотя все говорили ей, что я — негодяй и плохо кончу. Люси сидела на стуле рядом со мной у стойки, улыбаясь и слушая, пока я рассказывал. Она не пила. Она никогда не пьёт.
Музыкальная система играла «Jingle Bells» в исполнении Sex Pistols, верный признак ностальгии владельца бара. Подальше за длинной (и даже изредка протираемой) деревянной барной стойкой сидел Томми Забвение, экзистенциальный частный детектив. В настоящее время он прилагал все усилия для убеждения назойливого кредитора, что его вексель может быть, а может и не быть действительным в этой конкретной реальности. Неподалёку мисс Фэйт, одетая в кожу супергероиня-трансвестит Тёмной Стороны, отплясывала на столе с демоницей-репортёром Бетти Дивайн. Забавные маленькие кривые рожки Бетти выглядывали из-под чёлки длинных тёмных волос.