С довольным ворчанием он опустился на стул и бросил на стол перед своей гостьей объёмистый кошелёк. Она приподняла накрашенную бровь, когда одна золотая монета слабо мерцая выкатилась на свободу и сделав полукруг осела.
Она потянулась за кошельком, и кинжал Бранда внезапно оказался в его руке. Девушка чуть замешкалась, а затем плавным движением взяла кубок и молча подняла тост за Бранда. Кинжал исчез.
— Ты знатно дерёшься.
Бранд кивнул, соглашаясь с этим фактом, и медленно отхлебнул вина из своего кубка.
— Это то, чем я занимаюсь.
— У моего хозяина есть для тебя работа у Больших Рифов.
Любопытство Бранда пробудилось. — Я не ныряльщик. Почему я?
Единственным ответом было элегантное пожатие плечами. Бранд открыто изучал её, обводя взглядом её гибкую фигуру, и на губах его играла одобрительная улыбка. Эта женщина совсем недавно стала рабыней; грубая шерсть её туники контрастировала с её утончённой врождённой красотой и осанкой. Она быстро потеряет и то, и другое, с горечью подумал он, под ударами плети и бесконечной работой. Глубина его горечи удивила его, и он погасил её очередным глотком вина. Это его не касалось.
— Сколько мне заплатит твой хозяин? — мягко спросил он.
В её глазах промелькнул гнев, который она быстро подавила.
— Я ещё не решила, тот ли ты человек, за которым меня послали.
Бранд пожал плечами. — Ты искала лучшего убийцу в Итиэле; ты его нашла.
— Ты единственный убийца в Итиэле!
— Своими словами ты подтверждаешь мою правоту.
Она заколебалась, потом заговорщически наклонилась вперёд.
— За Большими Рифами находятся богатейшие запасы жемчуга в известных Королевствах; семья моего хозяина собирает их уже почти два столетия, и они всё ещё растут. Недавно открытое жемчужное ложе оказалась самым богатым из всех.
— Но в последнее время… — она помедлила и отпила из своего кубка. — Случались несчастные случаи; ныряльщики терялись и не возвращались на поверхность. Другие вернулись, но где-то на глубине потеряли рассудок.
— Колдуна, которого мой хозяин держит для защиты своих ныряльщиков, мучают кошмары, которые заставляют его кричать во сне, и он близок к безумию. Единственным его советом было нанять такого человека, как ты, человека — героя, который погрузится у Дальнего Рифа и уничтожит таящееся там зло.
Бранд усмехнулся. — Я не герой, девочка.
— Это ещё не всё. Она потянулась к мешочку на поясе и протянула Бранду небольшой амулет. Он с сомнением изучал его, снова и снова поворачивая в руках.
— Что это?
— Один из наших ныряльщиков поднял его на поверхность месяц назад.
Бранд изучил его внимательнее. С одной стороны в металле были вытравлены странные символы, предположительно кислотой. На лицевой стороне — расплывчатое изображение какого-то монстра. Бранд счёл, что это вызывает смутное беспокойство, и быстро вернул его обратно.
— Колдун Геррандес назвал его — Спящий до времени.
Бранд пожал плечами.
— Это старая легенда о демоне, который всегда был с нами и всегда будет, и единственный смысл существования которого — умерщвление. Демон крови и тьмы.
Бранд почувствовал, как волосы на его затылке встают дыбом, и беспокойно заёрзал на стуле.
— Это всего лишь легенда, девочка, не более того.
— Возможно. Мой хозяин приносил ему жертвы с тех пор, как это началось, но безрезультатно.
— Жертвоприношения? Ты имеешь в виду людей?
— Только рабов.
Бранд поёрзал на месте. — Задача интригует. — Сколько?
— Ты всё ещё хочешь помочь после всего, что я тебе рассказала?
— Возможно. Я наёмник; мой меч можно взять напрокат, потому что это моё единственное умение. Я готов сразиться с кем угодно, вопрос в цене. Сколько?
— Три чёрных жемчужины.
Бранд расплескал остатки своего вина. Каждая чёрная жемчужина была настолько редка, что почти в буквальном смысле слова бесценна. У Императора Севера в короне была одна такая жемчужина… А тут предлагают три…
— Когда мы начнём?
Она улыбнулась, обнажив резец с золотой коронкой, и грациозно поднялась на ноги. Бранд отодвинул стул и нежно взял её за руку.
— Ты ещё не сказала мне своего имени.
Её взгляд ожесточился. — Я рабыня, у меня нет имени.
Бранд резко усилил хват и обнажил клеймо рабыни на внутренней стороне её запястья, а затем поднял свою руку, чтобы показать двойное клеймо.
— Когда-то я был рабом, — тихо произнёс он, отпуская её руку. — Я никогда не забывал своего имени, хотя больше его не использую.