После этого Хейрисоф сказал: «Раньше я, Ксенофонт, знал о тебе понаслышке, что ты афинянин, и больше ничего, а теперь я хвалю тебя и за твои слова, и за дела; хотелось бы мне, чтобы побольше нашлось таких, как ты: это было бы всем на благо. (46) А теперь не будем мешкать, разойдемся, чтобы выбрать недостающих начальников. После выборов приходите на середину стана и приведите с собою избранных, а потом мы созовем и всех воинов. И пусть глашатай Толмид тоже будет там при нас». (47) И, едва договорив, он встал, чтобы никто не мешкал и сделано было все, что нужно. После этого выбрали полководцев: вместо Клеарха — дарданца[236] Тимасиона, вместо Сократа — ахеянина Ксантикла, вместо Агия — аркадца Клеанора, вместо Менона — ахеянина Филесия, вместо Проксена — афинянина Ксенофонта.
II. (1) Когда выборы кончились, день едва занимался. На середине стана собрались все начальствующие и решили, выставив караулы, созвать воинов. Когда воины сошлись, первым поднялся лакедемонянин Хейрисоф и сказал вот что: (2) «Воины! Обстоятельства наши трудны, — ведь мы потеряли столь мужественных воинов и начальников, старших и младших, да к тому же и люди Ариея, прежние наши союзники, нас предали. (3) Но даже из нынешних обстоятельств нужно выйти с честью, не опуская рук, но испробовав все, чтобы со славой победить и найти спасенье, а если не сможем победить, то со славой умереть и не сдаться врагу живыми. Не то, я думаю, вас ждут такие муки, какие пусть боги пошлют нашим недругам». (4) Потом поднялся Клеанор из Орхомена и сказал вот что: «Вы видите, друзья, клятвопреступное нечестье царя, видите вероломство Тиссаферна, который и говорил, что он, мол, сосед грекам и ему дорог случай нас спасти, и сам нам в этом клялся, сам пожимал нам руки, а потом сам же обманул нас, и захватил наших начальников, и не устыдился Зевса Гостеприимца,[237] но, усадив Клеарха за свой стол и тем его обманув, погубил наших сотоварищей. (5) И Арией, которого мы хотели поставить царем, с которым присягали не предавать друг друга, — и он тоже, не убоявшись богов и не устыдившись погибшего Кира, он, при жизни Кира бывший у него в величайшей чести, теперь переметнулся к злейшим его врагам и тщится повредить нам, друзьям Кира. (6) Но им пусть воздадут за все боги! А нам, увидевшим такое, нельзя больше поддаваться ни на чей обман, но сражаться, сколько есть у нас сил, и принять ту участь, какая угодна богам».
(7) За ним поднялся Ксенофонт. Для битвы он надел лучший убор, какой мог, полагая, что если боги дадут победу, то одержавшему ее приличествует прекраснейший наряд, а если придется умереть, то нет греха удостоить себя такого отличия и встретить смерть в самом красивом уборе. Свою речь Ксенофонт начал так: (8) «Клеанор говорит о клятвопреступном вероломстве варваров, — но вы-то, я думаю, и сами о нем знаете. И если мы захотим снова идти с ними как друзья, тогда нам никак не избежать отчаяния: ведь мы видели, что было учинено над полководцами, которые сами себя предали врагам, поверивши им. Если же мы задумаем покарать их с оружьем в руках за все содеянное и весь оставшийся путь пройти, сражаясь с ними, тогда, с божьей помощью, есть у нас великая и прекрасная надежда на спасение».
(9) При этих его словах кто-то чихнул.[238] Услышав чох, воины все как один пали на колени пред богом, а Ксенофонт сказал: «Мне кажется, друзья, что коль скоро на словах о спасении Зевс Спаситель явил нам знаменье, то и нам следует дать обет принести этому богу жертвы за спасенье, едва мы придем в дружественную страну, и прибавить обеты другим богам по мере наших сил принести им жертвы. Кто полагает так же, пусть поднимет вверх руку». И все подняли руки, а потом стали молиться и петь пеан. Когда же все должное перед богами было выполнено, Ксенофонт начал снова: (10) «Я сказал, что у нас есть великая и прекрасная надежда на спасение. Во-первых, мы, поклявшись богами, свято соблюдаем клятвы, а враги преступили их и вопреки присяге нарушили мир. Коли так, то боги, как и положено, стали врагам нашим противниками, а нам союзниками, — а им под силу в короткий срок больших сделать малыми, а малых, если пожелают, легко спасти от самых страшных бедствий.
(11) Теперь я напомню вам и об опасностях, которые грозили нашим предкам, — чтобы вы знали, сколь доблестными подобает вам быть, ибо доблестные с помощью богов спасаются и от самых страшных бедствий. Когда персы и все, кто были с ними, пришли огромным полчищем, чтобы стереть с земли Афины, афиняне осмелились одни сопротивляться им и одержали победу. (12) И дав обет Артемиде заклать ей столько коз, сколько будет убито врагов,[239] они не смогли найти довольно скота и решили приносить в жертву по пятьсот голов в год, и приносят эти жертвы по сей день. (13) И потом, когда Ксеркс, собрав несметное войско, пришел в Грецию, наши предки победили и на суше и на море предков наших нынешних врагов.
237
II, 4.
238
II, 9.
239
II, 12.