— Думаешь, сохранились?
— Не знаю. Но можем поискать.
— А давай прямо сейчас посмотрим.
Она извлекла покупку из коробочки, повертела ее в руках.
— Смотри, да этот рэпер или кто он там, просто согнул ее, наверно, чтобы удобнее носить было. Вот ведь варвар!
Грета осторожно попыталась распрямить предмет. Металл подался неожиданно легко, обретя изначальную форму без малейших следов недавнего перегиба. Рисунок на нем действительно был.
— Это вимана, — сообразил Фауст, вспомнив материалы из папки Мунована Муноди.
— Да ты что?! — ахнула Грета.
И тут же поспешно спрятала находку обратно в коробку и пакет, встревоженно озираясь по сторонам.
— Что случилось? — спросил Фауст.
— За нами следят, — проговорила Грета. — Вон тот тип в желтой ветровке и блондинка на каблуках.
Фауст осторожно скосил глаза в указанном направлении и узнал блондинку-сигома, когда-то им отвергнутую. Действительно, кто кроме сигома может так непринужденно разгуливать на высоченных шпильках по средневековой брусчатке…
— Да фиг с ними. Мы же не собираемся устраивать прямо тут еще одну пресс-конференцию.
— И даже разврат не организуем?
— Для начала пьянку, а то нервы не выдерживают. Тут есть хоть одна винная лавка?
— Пойдем на Ринг, там точно была.
Магазин на Рингштрассе, здешнем бульварном кольце, напротив бело-кружевной Обетной церкви и впрямь был уже открыт. Но кафе при нем еще не работало. Поэтому требование немедленно откупорить одну из двух приобретенных бутылок бургундского и подать два стакана вызвало у продавцов легкий ступор.
— Мы еще не работаем.
— Вино продаете?
— Да.
— А емкости для него принести не можете?
— Мы еще не работаем.
— Ну хотя бы штопор дайте!
Штопор нашелся, пробка была извлечена. Фауст и Грета, купив в ближайшем супермаркете упаковку козьего сыра и пакет булок-кайзерок, расположились в крохотном, на две скамейки и стаю голубей, скверике. Голуби немедленно слетелись поближе — ждали крошек. Голуби везде, во всех городах одинаковые.
— А у тебя на планете такие же звезды, как у нас? — спросила Грета, в очередной раз отхлебнув прямо из горлышка.
— Звезды другие, но в целом то же самое, спальный район галактики. Ты понимаешь, что жизнь на моей планете не сахар? Это в основном, пустыня. Отсталая техника, минимум самых простых развлечений. Там гораздо скучнее, чем здесь, на Земле.
— Ну, здесь, если задуматься, тоже не очень весело. Недаром у нас так популярен анекдот о другом глобусе.
— Мне будет тяжело, если ты потом передумаешь и будешь втайне мечтать о возвращении на родную планету.
— Здесь я посмотрела всё и пережила многое. На самом деле я выбирала не планету, а тебя. С первой же встречи. Хочешь увидеть Вену с высоты? Я читала легенду, что колокольни собора архитекторам помогал строить чуть ли не твой дедушка…
— Это очень старое сооружение?
— Да. Колокольня не разрушалась даже во время Второй мировой войны, тогда только упал и разбился самый большой колокол Пуммерин.
…Узкая винтовая лестница, выводя на колокольню святого Стефана, кружит голову почище бургундского.
— Как же они тут лазили, в рясах и латах?.. — выдохнула Грета, вскарабкавшись на верхнюю площадку.
— Искусство телепортации утрачено в наши дни, — голосом телеведущего проговорил Фауст.
Снизу донесся истошный вопль.
— Что там такое?
— Неважно. Смотри.
— Что-то случилось… Пожалуй, лучше спуститься.
Внизу возле кассы стояла машина скорой помощи и метался, потрясая какими-то бумагами субъект в желтой ветровке. Грета прислушалась к разговору двух классических венских «альтер фрау», захихикала и потащила Фауста прочь.
— Ты что?
— Быстро уходим!
Остановились они, только миновав несколько кривых узких улочек старого города.
— Что стряслось?
— Да сигомшу твою на лестнице стенами раздавило!
— Насмерть?
— Не знаю, не присматривалась. Да и чему там умирать, одни шестеренки да силикон! Бабульки обсуждали, мол, не зря в старину архитекторы ставили защиту от хтонических тварей и боевых големов. Видимо, система ее за голема и посчитала…
— Да, а официально сигомов на Земле быть еще не должно…
— Похоже, у чувака в желтом сейчас большие проблемы!
— Ну да. Однако лучше нам и здесь не задерживаться. Куда теперь?
— Обедать!
Оказалось, что найти открытый в середине дня ресторан не так уже легко. Пришлось возвращаться в центр города и долго бродить по улицам.
На стене одного дома — тушка окаменевшего василиска. Ему показали зеркало — кажется, даже по совету премудрого доктора Фауста, — и вот что вышло…
— И все-таки, что мы теперь будем делать?
— Знаешь, у одного вашего писателя я прочитал: «Прежде всего мы должны построить фабрику зеркал. И в ближайший год выдавать зеркала, зеркала, ничего, кроме зеркал, чтобы человечество могло хорошенько рассмотреть в них себя».
— И получится с человечеством, как с этим василиском…
— А что это за улица такая кривая?
— Шёнлатернгассе. О! Тут же ресторан должен быть, как раз в доме, где василиск висит. Я когда-то была здесь.
Ресторан «У василиска» был открыт. Обосновавшись в почти пустом зале, среди тяжелой мебели темного дерева и ослепительно белых скатертей, путешественники заказали мясо и овощи.
— Кляйне салат? — уточнила пышная официантка.
— Кляйне, кляйне!
— Я до сих пор был уверен, что «кляйне» означает маленький… — озадаченно пробормотал Фауст через несколько минут, созерцая две огромные миски.
— Если заказать «гроссе салат», тарелка будет размером с НЛО, наверное.
Тому, что венский шницель превосходил формат А4 и свисал с краев блюда, они уже не удивлялись.
— На вашей планете хорошо обстоят дела с продовольствием, — только и прокомментировал Фауст.
— Не волнуйся, в ресторане высокой кухни тебе подадут порцию на один укус. А счет выставят такой, будто ты целую полутушу слопал.
— Не было печали, так василиска разбудили, — бормотал явно перебравший «штурма[18]» благообразный дедок за соседним столиком.
— Интересно, почему он так говорит?..
Когда они вышли из ресторана, стало ясно, что слова почтенного венца не содержали никакой аллегории. Василиск, еще недавно окаменелостью красовавшийся на стене, исчез. Судя по свежим царапинам на штукатурке и стремительно рождающейся прямо тут новой городской легенде, он уполз самостоятельно в сторону ближайшего канализационного люка.
На Шёнлатернгассе по такому случаю уже собралась изрядная толпа. Тут из дверей «Цум Базилиск» вприпрыжку выскочил тот самый дедок, увидел в толпе знакомого и радостно закричал:
— Дитрих, теперь веришь, что я не пьян? Нету василиска! Ожил и уполз!
— А как твоя нога, Герхард? — озадаченно поинтересовался Дитрих, такой же седой. — Ты же говорил, что с трудом ходишь, нет?
Герхард удивленно уставился на свою правую ногу, потом на трость, которую продолжал держать.
— Зачем мне эта палка? Я же еще плясать могу!
— Тебе не кажется, — прошептала Грета, — что это всё из-за нас? Что же мы с тобой купили?
Коробочку они снова открыли в ближайшем парке, выбрав место побезлюднее. Золотое изделие всё так же мягко поблескивало, но тайну свою открывать не спешило.
— Золото вообще универсальный хранитель артефактов, и почти у всех аборигенных цивилизаций оно было священным, — заметила Грета. — Но что это, я не знаю.
— Я видел такое на картинках, которые передал Муноди. Это какая-то деталь виманы. Они всегда оказывали такое воздействие, засохшие деревья рядом расцветали, всё живое становилось еще живее, а полудохлое выздоравливало.
— Кто-то идет сюда, прячь быстро!