Прежде чем перейти к истории дивизии СС Викинг, нам представляется необходимым хотя бы вкратце коснуться истории гитлеровских «охранных отрядов» – СС. А это, в свою очередь, не представляется возможным без того, чтобы хотя бы вкратце коснуться темы НСДАП как таковой, ее глубинной сути, скрытых и явных движущих сил.
Начнем с констатации, что Национал-социалистическая германская рабочая партия (НСДАП)[85] фактически стала первой политической партией, которой удалось наиболее эффективно использовать символически-ритуальные средства с целью добиться максимально возможного пропагандистского эффекта и, таким образом, привлечь на свою сторону всех тех колеблющихся, которые по каким-либо причинам оказались не способными (или не испытывали желания) вникать в идеологические глубины национал-социалистического учения. В этом заключалось одно из ее несомненных преимуществ перед всеми политическими конкурентами – законченная художественность, своя, неповторимая эстетика, которой и в помине не было ни у одной другой политической партии «веймарской»[86] Германии. Хотя на свою эстетику претендовали и Немецкая (Германская) Национальная Народная партия (НННП), и Социал-Демократическая партия Германии (СДПГ), и Коммунистическая Партия Германии (КПГ), и их лозунги, съезды, слова также имели чисто художественное значение и не несли, в сущности, никакой смысловой нагрузки… В чем же секрет поистине феноменального успеха и притягательности для широких масс именно национал-социалистических пропагандистских средств? В различный популярных (а порой претендующих на на наукообразность) публикациях настойчиво утверждается (иногда напрямую, но чаще – исподволь), будто лозунги, облачения, символы и ритуалы национал-социалистов (а в особенности – СС) якобы несли на себе явную оккультную, сатанинскую и, самое главное – антихристианскую нагрузку. Как же обстояло с этим дело в действительности?
Еще задолго до появления на политической арены национал-социалистического движения многие (преимущественно левые) политические силы стремились извлечь практическую выгоду из символов. Интересное в этом плане свидетельство оставил не кто иной, как сам Адольф Гитлер в своем программно-автобиографическом труде «Моя борьба», название которой у нас почему-то предпочитают приводить в немецком варианте – «Майн Кампф» -, не переводя его на русский язык [87] (возможно, потому, что, в соответствии со штампами традиционного «совкового», а сели брать еще шире – «революционного» мышления, слово «борьба» ассоциировалось и ассоциируется преимущественно с чем-то «положительным», то есть «прогрессивным» – прежде всего с «борьбой за свободу» и т.п., и потому «негоже верному марксисту-ленинцу, носителю и пропагандисту самого передового в мире учения и мировоззрения» применять этот положительный эпитет к творению «бесноватого фюрера», врага прогресса и мирового революционного развития!):
«До сих пор у нас не было ни своего партийного знака, ни знамени. Это стало вредить движению. Без этих символов мы не могли уже обойтись ни сейчас, ни тем более в будущем. Партийным товарищам нужен был значок, по которому они уже по внешнему виду могли бы узнавать друг друга. Ну, а в будущем уж конечно нельзя было обойтись без известного символа, который мы к тому же должны были противопоставить символам красного Интернационала.
Я уже с детства знал, какое большое психологическое значение имеют подобные символы и как действуют они, прежде всего, на чувство. После окончания войны[88] мне однажды пришлось наблюдать массовую марксистскую демонстрацию… Море красных знамен, красных повязок и красных цветов[89] – все это создавало неотразимое внешнее впечатление. Я лично смог… убедиться, насколько гигантское впечатление производит такое волшебное зрелище на простого человека из народа».
Как совершенно верно отмечает молодой современный российский историк Дмитрий Жуков, именно национал-социалистам[90] (или, говоря шире, «фашистам»), вполне усвоившим этот перенятый у левых радикалов опыт, удалось выработать свой, совершенно уникальный стиль, отчасти способствовавший широкую мобилизацию масс, направленную на достижение партийных целей НСДАП. К слову сказать, в идеологической сфере в недрах национал-социалистической партии существовало такое неимоверное количество всевозможных фракций, группировок, мнений и компетенций, что порой создается впечатление, будто партия держалась, кроме железной воли фюрера (несомненно, обладавшего незаурядными организаторскими способностями), только на общности стиля (и в том числе – на общности символов, эмблем и ритуалов). Не зря известный социолог швейцарского происхождения Армин Молер, известный исследователь феномена «консервативной революции», подчеркивал: «Фашисты, похоже, легко смиряются с теоретическими несоответствиями, ибо восприятия они добиваются за счет самого стиля…Стиль господствует над убеждениями, форма – над идеей»[91]. А в 1933 году немецкий поэт-экспрессионист Готфрид Бенн, находившийся под впечатлением «национал-социалистической революции», торжественно провозгласил, что «стиль выше истины!»[92] В определенной (и притом немалой) мере сказанное относится не только к консервативно-революционным, фашистским национал-социалистическим, но и к левым, и в особенности – леворадикальным партиям, движениям и организациям – достаточно посмотреть хотя бы на наших современных «либеральных демократов» или «национал-большевиков», у которых «девяносто пять процентов – стёб, и лишь пять процентов – идеология».