Ни для кого не является секретом, вспоминал в своих мемуарах Н.И. Сахновский, что почти каждый русский человек – монархист в душе. Но когда к реальному делу оказывается причастной какая-либо русская военная организация, то немедленно вспоминаются пресловутые «заветы» вождей-«непредрешенцев», требование «аполитичности» Русской армии и прочим «красивые, но пустые и вредные слова». С упорством, достойным лучшего применения, забывалось, что вся Белая борьба имела чисто политический смысл, а потому как раз политический компонент ее имел решающее значение.
«Неизлечимая душевная болезнь РОВС-а – «непредрешенчество и аполитичность» – перекинувшаяся затем и на Русский корпус в Югославии, не могла не привести к печальным результатам, писал в своих мемуарах Сахновский, и продолжал: «Российская Императорская Армия никогда не была аполитичной – она была открыто и чисто монархической. Французская республиканская армия, построенная на атеистическом республиканском принципе, республиканской и оставалась. Советский Союз имеет чисто сатанинскую шайку, а вовсе не русскую армию, как это стараются нам представить совпатриоты»[807].
Глубокой осенью 1943 года валлонская штурмовая бригада СС прибыла на фронт, проходивший в описываемое время уже по Днепру. Большевики только что взяли Киев. Валлоны были выгружены в Корсунь-Шевченковском и расквартированы в селах Байбузы и Мошны на реке Ольшанке. Отныне их бригада входила в состав 5-й танковой дивизии СС Викинг, развернутой в сторону Корсуня. Сосредоточив под Корсунем свои силы, сжатые в «бронированный кулак», немцы намеревались мощным ударом прорваться в тыл большевиков и уничтожить советскую группировку, занявшую Киев.
По воспоминаниям Н.И. Сахновского, все окрестные леса были заполнены красными партизанами, с которыми то и дело происходили мелкие стычки и перестрелки, но настоящих боев не было. Для пресечения партизанщины немцы планировали эвакуировать все мужское население. Это население, в силу всем понятных причин (естественно, не имевших ничего общего с симпатиями к коммунизму), старалось уклониться от принудительного выселения в «стратегические деревни» (используя гораздо более поздний американский термин времен «грязной войны» США во Вьетнаме – да простит нам уважаемый читатель этот анахронизм, но аналогия напрашивается сама собой!), что только усиливало позиции партизан. К изумлению Сахновского, решительно повсюду, куда только ни приходил «Легион» (так он, по старой памяти, продолжал именовать в своих мемуарах валлонских добровольцев даже после их вхождения в состав дивизии СС Викинг), «мы заставали на постах старост деревень и начальников местной полиции – совершенно определенных коммунистов».
Немцы почему-то считали, что если у крестьянина хорошая хата, то он и есть самый толковый и домовитый хозяин, крепкий мужик (упуская при этом из виду, что хорошая хата в СССР может быть только у местного активиста-большевика). Эти коммунисты, при помощи немецкой же силы, гнали и давили настоящих антикоммунистов и снабжали всем необходимым партизан. Переводчиками у немцев, во всяком случае, на юге России, как правило, служили активисты-украинцы из Галиции. Они ненавидели местное «кацапское» население, а население их совершенно не понимало, так как пресловутая «рiдна мова», на которой они говорили, была искусственно, нарочито очищена от всех обычных русских слов и выражений. Изобретенная Альфредом Розенбергом «со товарищи» пресловутая «восточная политика» проводилась немецкими оккупационными властями с «чисто германской тупостью, несмотря на катастрофические результаты».
По всем указанным выше причинам, каждый «белый» русский эмигрант, попадавший в составе германских войск на фронт, являлся подлинной находкой, как для самих немцев, так и для всего местного русского населения. Ведь только при посредстве «белых» русских эмигрантов можно было добиться хоть какого-то порядка и логики. Там, где валлонские добровольцы задерживались хотя бы на некоторое время, местные назначенные немцами «власти предержащие» вскоре оказывались повешенными или расстрелянными за сотрудничество с большевицким подпольем и партизанами, немецкие коменданты – по возможности заменены русскими, в результате чего мирное население начинало чувствовать себя совершенно иначе. Немедленно после прибытия валлонской бригады в Байбузы и Мошны комендантом села Байбузы был назначен Н.И. Сахновский.