Плутарх
АЛЕКСАНДР
1
обираясь написать в этой книге биографии Александра и Цезаря, победившего Помпея,, я -вследствие множества событий, о которых предстоит, рассказать, вместо всякого предисловия попрошу только моих читателей об одном — не возводить на меня пустых обвинений, если я подробно и тщательно не онисываю всех знаменательных деяний, а пропускаю большую часть из них. Я пишу не историю, а биографию; высокие и низкие качества не всегда обнаруживаются в деяниях славнейших; какое-нибудь незначительное дело или слово, какия-нибудь шутка рисуют характер человека больше, чем сражения, в которых гибли тысячи людей, громкие победы и осады городов. Художники схватывают черты лица и тот общий вид, в котором отражается характер человека, мало уделяя внимания остальным частям тела; да будет же позволено и мне больше проникнуть в глубины души и на основании ее свойств изобразить жизнь каждого, предоставив другим говорить о великих делах и сражениях.
2
Считается несомненным, что Александр принадлежал по отцу к Гераклидам, потомкам Карана, а по матери к Эакидам, потомкам Неоптолема. Рассказывают, что, когда Филиппа, еще юношей, посвящали на Самофраке в мистерии, он влюбился в Олимпиаду, молоденькую девушку, сироту, которую посвящали одновременно с ним. Он уговорил ее брата Аримба, и свадьба их была слажена.
Накануне брачной ночи невесте приснилась гроза: молния попала ей в живот, и от громового удара вспыхнуло огромное пламя, разнесшееся языками во все стороны и затем погасшее. Филипп уже после брака увидал во сне, будто он накладывает жене печать на живот, а на печати вырезан, как ему показалось, лев. Гадатели испугались этого сновидения и советовали
ему как можно строже следить за своей женой, и только Аристандр из Телмесса сказал, что жена его беременна — ничего пустого ведь не запечатывают — и родит сына мужественного, подобного льву. Видели однажды, что рядом со спавшей Олимпиадой лежал, вытянувшись, змей. Рассказывают, что это очень охладило любовь и расположение Филиппа к жене: он перестал часто навещать ее из страха ли, что жена околдует или отравит его, или же из почтения перед союзом ее с существом высшим. Есть об этом и другой рассказ: все тамошние женщины, одержимые Дионисом с очень давнего времени, при-частны к его оргиям и орфическим мистериям; им дано прозвище «клодоиы» и «мималлоны», и они ведут себя сходно с тем, как ведут себя эдонянки и фракиянки, живущие около Гема... Олимпиада, больше других жаждавшая божественной одержимости и восторга, брала с собой в фиасы по варварскому обычаю больших ручных змей, которые пугали мужчин, высовываясь из плюща и священных корзин и обвиваясь вокруг тирсов и венков, которые были у женщин.
3
Филипп после своего видения послал в Дельфы Херона, уроженца Мегалополя. Рассказывают, что он привез от бога повеление приносить жертвы Аммону и особенно чтить этого бога. Царь ослеп на один глаз, именно на тот, которым он подсмотрел, приложившись к дверной щели, что бог в образе змея возлег вместе с его женой. Олимпиада, как рассказывает Эратосфен, провожая Александра в поход, только ему открыла святую тайну его рождения и велела ему достойно мыслить о своем происхождении. Другие же говорят, что она считала священной обязанностью опровергать это и восклицала: «Перестанет ли Александр клеветать на меня перед Герой!».