Сабит достиг Хушвары[75] и расположился во внутреннем городе, и к нему вышло множество арабов и иноплеменников. |1156| Муса сказал своим приверженцам: “Вы открыли дверь против самих себя, так заложите же ее”. И Муса выступил против Сабита, а тот вышел против него во главе большого войска и завязал с ними сражение. Муса повелел поджечь стену и сражался с ними, пока его воины не принудили Сабита с его приверженцами искать убежища во внутреннем городе, и они бились с ними, прикрывая внутренний город. Подошел Ракаба б. ал-Хурр ал-’Анбари и бросился в огонь и добрался до ворот внутреннего города. Один из приверженцев Сабита стоял, защищая своих товарищей, и он убил его. Затем он вернулся и пошел через пылающий огонь. От пламени занялись края накидки на нем, тогда он сбросил ее с себя и остановился. Сабит укрепился во внутреннем городе, а Муса остался в рабаде.
Когда Сабит выступил в Хушвару, он послал к Тархуну и Тархун прибыл к нему на помощь. До Мусы дошло известие о приходе Тархуна и он вернулся в Термез, а его (Тархуна) поддерживали жители Кешша, Несефа и Бухары. Сабит прибыл во главе восьмидесяти тысяч. Они осадили Мусу и отрезали от него доставку продовольствия, так что их стал томить голод.
Он говорит: воины Сабита днем переправлялись через реку [для действий] против Мусы, затем возвращались ночью в свой лагерь. Однажды вышел Ракаба, — а он был одним из друзей Сабита и до этого удерживал сторонников Мусы от того, что они сделали, — и вызвал Сабита. Тот вышел к нему, а на Ракабе была шелковая каба’[76]. Сабит спросил его: “Как ты поживаешь, Ракаба?” Тот ему ответил: “Что ты спрашиваешь у человека, на котором шелковая джубба в разгар летнего зноя!” — и стал жаловаться ему на положение осажденных. Сабит сказал: “Вы сами сделали это с собой”. Тот возразил: “Клянусь Аллахом! Я не принимал участия в их деле. Я всегда не одобрял того, что они хотели”. Сабит спросил: “Где ты будешь, пока к тебе не придет то, что тебе предназначено?” Он ответил: “Я — у ал-Мухилла |1157| ат-Туфави, кайсита из рода йа’сур”. А ал-Мухилл был старик, любитель вина, и Ракаба поселился у него.
Он говорит: Сабит послал Ракабе пятьсот дирхемов с ‘Али б. ал-Мухаджиром ал-Хуза’и и со словами: “Вот у нас есть купцы, которые выехали из Балха; когда до тебя дойдет известие о том, что они прибыли, пошли ко мне [сообщить], и тогда к тебе придет то, в чем ты нуждаешься”.
‘Али прибыл к дверям ал-Мухилла и вошел, и вот Ракаба и ал-Мухилл сидят и между ними большая чаша с вином и столик, на котором куры и хлебные лепешки; Ракаба с растрепанными волосами и красным пледом, перекинутым через плечо. ‘Али вручил ему кошелек и передал ему послание и то, что сказал Сабит. Тот принял кошелек и рукой сделал ему знак выйти, но не заговорил с ним.
Он говорит: Ракаба был дородным, большим, с глубоко сидящими глазами и выдающимися скулами, с редкими зубами, между двумя зубами у него было расстояние в один зуб, — лицо его было похоже на щит.
Он говорит: когда воины Мусы почувствовали себя доведенными до крайности, так как им стала тягостна осада, сказал Йазид б. Хузайл: “Поистине, биться с этими сторонниками Сабита и пасть в бою лучше, чем смерть от голода. Клянусь Аллахом, я или убью Сабита, или погибну”. Он вышел к Сабиту и попросил у него пощады. Но Зухайр сказал Сабиту: “Я лучше, чем ты, знаю этого человека. Конечно, он приходит к тебе не из любви к тебе и не ради беспокойства за тебя. Он принес к тебе вероломный замысел, — остерегайся же его и предоставь мне иметь с ним дело”. Сабит ответил: “Я ни за что не соглашусь предпринять что-либо против человека, который пришел ко мне, и я не знаю, таков [как ты говоришь] он или нет”. Тогда тот сказал: “Так позволь мне связать его заложником”. Сабит послал к Йазиду сказать: “Что касается меня, то я не думал, чтобы человек мог допустить вероломство, после того, как он просит пощады, но сын твоего дяди лучше меня знает тебя. Рассмотри же то, о чем он будет договариваться с тобой”. Йазид сказал Зухайру: “Тобою руководит только зависть, Абу Са’ид!” Тот возразил: “А разве тебе не довольно того унижения, которое ты видишь? Я покинул |1158| Ирак и отбился от своей семьи, и попал в Хорасане в то положение, как ты видишь. Но разве не влекут тебя кровные узы?” Зухайр ответил ему: “Да, клянусь Аллахом! Если бы мне было оставлено мое мнение о тебе, то этого бы не было, но дай нам в залог двух твоих сыновей Кудаму и ад-Даххака”. Тот передал их ему и они находились в руках Зухайра.
Он говорит: Йазид продолжал выискивать оплошность со стороны Сабита и ему не удавалось то, чего он хотел, пока не умер один из сыновей Зийада Короткого ал-Хуза’и, известие о смерти которого пришло к его отцу из Мерва. Сабит выехал, одевшись в лучшие одежды, к Зийаду, чтобы выразить ему соболезнование; с ним были Зухайр и кучка его сторонников, среди которых находился и Йазид б. Хузайл. Солнце уже зашло, когда Сабит очутился у реки Саганийана. Йазид б. Хузайл отстал вместе с двумя людьми, пропустив вперед Зухайра и его спутников и, приблизившись к Сабиту, ударил его мечом. Меч глубоко рассек голову Сабита и проник до мозга.
75
Чтение предположительное: в тексте: Бхшура. Возможно, что первая согласная представляет предлог
76
Каба’ и джубба — верхняя одежда, плащ, накидка без рукавов. Характерно, что здесь одна и та же одежда называется то каба’, то джубба.