В госпитале Василий Михалев узнал о присвоении ему звания Героя Советского Союза (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 1 июля 1944 г.). В день, когда был опубликован Указ, Василий на костылях отправился с еще несколькими ранеными на прогулку на речку, когда увидел заходящий на посадку По-2 с дивизионной белой полосой на хвосте. Это прилетели поздравить товарища командир полка Дилигей, удостоенный «Золотой Звезды» тем же Указом, и Анатолий Свистунов. С собой они привезли трехлитровый бортовой кислородный баллон, наполненный самогоном. Быстро нашлась нехитрая закуска и столик под дубом…
Когда нога зажила, выяснилась новая напасть. В полевом госпитале врачи неправильно сложили перебитую большую берцовую кость, и она срослась криво. Ввиду сложной ситуации врачи приняли решение отправить летчика в Москву, где более квалифицированные хирурги должны были принять решение, что делать дальше. В начале октября 1944 г. Василий приехал в Москву, и 6 октября в Кремле «всесоюзный староста» М.И.Калинин вручил ему Золотую Звезду Героя Советского Союзаи орден Ленина. Позже в центральном авиационном госпитале в Сокольниках Михалеву повторно прооперировали ногу — под общим наркозом вырезали раздробленные осколки кости из голени, но саму кость трогать не стали. С тех пор прошло уже 60 лет, но рана периодически открывается…
12 декабря, уже в звании майора, Василий прибыл в свой полк, который в октябре стал 213-м Гвардейским (одновременно 22-й Гвардейской стала 205-я ИАД, а 7-й ИАК — 6-м ГвИАК). Его «родную» третью эскадрилью к тому времени принял лейтенант Илья Тоткалов (не менее 11 личных и 18 групповых побед), а Михалев стал заместителем командира полка. Полк, к тому времени базировавшийся на аэродроме Енджеюв (Ежове) в Польше, из-за плохих погодных условий в активных боевых действиях не участвовал. Первое время Василий занимался «натаскиванием» группы молодых летчиков, прибывших незадолго до его возвращения, заодно и сам восстанавливаясь после столь длительного перерыва в летной работе.
Советская авиация к этому моменту полностью господствовала в воздухе — до конца войны встреч с немецкими самолетами было немного, и пополнить свой боевой счет Василию уже не довелось. Полк все чаще занимался штурмовками. Типовые вылеты проходили по следующей схеме: на крыльевые держатели половины машин группы подвешивались две 50-кг бомбы (реже — одна 100-кг на центропланный), и импровизированные бомбардировщики под прикрытием своих же товарищей охотились в ближнем немецком тылу за автомобильным и гужевым транспортом, железнодорожными составами. После сброса бомб вся группа занималась патрулированием, а перед возвращением домой, что бы не «возить» боезапас, штурмовала передний край противника.
Война для майора Михалева закончилась двумя вылетами всем полком с аэродрома Гарро (на этот последний фронтовой аэродром, находившийся примерно в 80 километрах юго-западнее Берлина, 213-й ГвИАП перебазировался 23 апреля) на прикрытие знаменитого броска двух гвардейских танковых армий генералов Рыбалко и Лелюшенко (3-я и 4-я ГвТА) на помощь восставшей Праге.
На крыле своего истребителя.
«Аэрокобры» 213-го ГвИАП в типичной для весны 45-го окраске.
В начале июня Василий Михалев в числе трех летчиков полка (кроме него, этой чести удостоились командир 1-й эскадрильи Герой Советского Союза капитан Анатолий Свистунов и командир звена лейтенант Николай Гаврилов) был отобран для участия в Параде Победы в Москве. Сначала сводный батальон летчиков 1-го Украинского фронта восстанавливал полностью забытые навыки строевой подготовки, в которой летчики и так никогда не были сильны, при штабе 2-й ВА. После того, как командование сочло, что батальон готов пройти в парадном строю по Красной площади, с инспекцией приехал командующий фронтом маршал Конев. Увиденное произвело на него удручающее впечатление. Мало того, что летчики, мягко говоря, неважно маршировали, их внешний вид производил впечатление скорее партизанского отряда, чем парадного батальона. Обносившиеся «сталинские соколы» были одеты «кто во что горазд», на головах красовались довоенные темно-синие пилотки, кубанки, фуражки; гимнастерки, галифе и сапоги тоже были самых различных фасонов и степени изношенности.
Сидят слева направо: командир 2-й эскадрильи Н.В.Стройков, штурман полка П.И.Чепинога, зам. командира полка В.П. Михалев, начальник ВСС полка А.Е.Морозов. Стоят слева направо: зам. командира 1-й эскадрильи М.И.Орлов, командир 3-й эскадрильи И.А.Тоткалов, командир звена 3-й эскадрильи ДАКалинин. На счету этой семерки к концу войны было не менее 97 лично сбитых самолетов. Германия, Фрайвальдау, март 1945 г.
Войне конец! Майор Михалев с офицерами штаба 22-й ГвИАД. Германия, аэродром Гарро (район Зоневальде), 9 мая 1945 г.
Эту яркую картину довершало личное оружие — кроме табельных ТТ, а также ставших уже привычными во время войну немецких «Вальтеров» и «Парабеллумов», у некоторых на длинных, до колен, ремешках красовались «Маузеры» в деревянных кобурах. Василий Павлович вспоминает, как маршал подошел к одному такому молодцу, у которого из-под фуражки лихо был закручен чуб: «Ты, наверное, кавалерист? — Никак нет! — Тогда, наверное, цыган…» На следующий день пришел грузовик с новеньким обмундированием и обувью, также все получили новенькие ТТ в одинаковых кобурах. Фронтовая вольница заканчивалась…
Поездом летчики были отправлены в Москву, где окончательно выяснилось, что их строевая подготовка далека от идеала. За оставшееся до парада время положение было уже трудно исправить, но выход нашли — в каждую шеренгу правофланговыми поставили бравых гвардейцев-пехотинцев, и дело пошло на лад. К сожалению, в параде майору Михалеву принять участие не довелось. Ещё в Германии он заболел гепатитом, но скрывал это, так как очень хотел участвовать в параде. В Москве болезнь обострилась, дальше на ногах ее переносить было невозможно, и вместо Красной площади он попал в госпиталь.
Тем временем, 28 июня 1945 г. 213-й Гв. ИАП был переведен в Австрию, на аэродром Тульн (30 километров северо-западнее г. Вены), а 25 июля перебазировался на аэродром Штоккерау (25 км северо-восточнее Вены) — Тульн отходил к американской оккупационной зоне. Еще через некоторое время полк перелетел на аэродром Парндорф (50 километров северо-восточнее г. Вены), на котором и базировался до расформирования. 22- я ГвИАД и ее полки вошли в состав Центральной группы войск, находящихся за границей. Первое время люди не могли привыкнуть к мирному распорядку дня, к тому, что в 18 часов вечера работа на аэродроме заканчивалась, и можно было заняться личными делами. Но постепенно жизнь вошла в свое русло, начал обустраиваться быт. Весной 1946 г. из Союза стали приезжать жены, невесты. В выходные семьями ездили в Вену, гуляли по знаменитому венскому лесу, многочисленным паркам, ходили на танцы. Город был открыт для военнослужащих всех союзных армий, и нередко наши летчики танцевали с американскими дамами, и наоборот. Трудолюбивые австрийцы к тому времени уже во многом привели свою столицу в порядок, и о недавней войне мало что напоминало.
В начале 1947 г. большая группа летчиков полка, в том числе и майор Михалев, была поездом отправлена в Новосибирск для получения новой партии «Аэрокобр». Приняв машины, начали перелет в Австрию, но уже в Омске получили известие, что две дивизии корпуса, 22-я и 23-я ГвИАД, расформировываются. В Омске пилоты уже несуществующего 213-го ГвИАП просидели около трех месяцев, пока «в верхах» решали их дальнейшую судьбу. В итоге, в марте был получен приказ: машины сдать, и поездом вернуться в Австрию.
Часть летчиков расформированных полков была демобилизована, остальные были переведены в другие части. Майор Михалев был назначен помощником командира знаменитого 16-го ГвИАП, которым в то время командовал Герой Советского Союза Аркадий Федоров. Полк летал на «Аэрокобрах» и позднее получил «Кингкобры». Эти машины летчикам нравились меньше, так как, несмотря на более высокую скорость и высотность, стали менее маневренными по сравнению с предшественниками.