Трудно сомневаться и в том, что в Главном морском штабе (ГМШ) и Управлении ВВС ВМФ понимали плохое качественное состояния ударной составляющей тихоокеанской авиации, но все же меры по ее усилению оказались недостаточными и запоздалыми. Только 14 июля Нарком ВМФ отдал приказ № 00141, которым предписывалось передислоцировать закаленный в боях 36-й минно-торпедный полк ВВС СФ (31 A-20G и такое же число экипажей) на Дальний Восток. На самом деле мероприятия по перебазированию начались еще 6 июля, когда первые 11 «Бостонов» вылетели в Москву, но времени все равно не хватило, чтобы к началу войны полк прибыл на берега Тихого океана. Перелет из Москвы в Романовку продолжался с 21 июля по 17 августа. К вечеру этих суток на названном аэродроме сосредоточилось 27 машин полка. На следующий день они совершили единственный боевой вылет, на чем их участие в войне и закончилось. Другой частью, имевшей «Бостоны», оказался 49-й полк, куда в июле подали сразу 46 A-20G. Однако, хотя американские машины по пилотажным и скоростным характеристикам были заметно лучше изношенных «Ильюшиных», но из-за позднего поступления матчасти их освоение к началу войны находилось в самом разгаре и только к 18 августа удалось переучить на «Бостоны» 17 летчиков.
Боевая подготовка летчиков минно-торпедной авиации велась довольно интенсивно на протяжении всей войны, но её уровень по ряду причин не стоит переоценивать. Дело в том, что ВВС ТОФ являлись «горячим» резервом действующих флотов для пополнения их опытным личным составом. Недостатка желающих принять участие в войне с фашизмом не наблюдалось, и по мере необходимости командование удовлетворяло рапорта опытных летчиков, отправляя их в действующую армию на должности командиров звеньев, а командиров звеньев — на должности командиров эскадрилий и т. д. Достаточно сказать, что в течение войны на базе командных кадров минно-торпедной авиации ТОФ были развернуты 35, 36-й и 51-й МТАП, а также закрыты многочисленные вакансии в остальных частях. Справедливости ради надо заметить, что в 1943 г. на Тихий океан были переведены несколько летчиков с боевым опытом. Вернулся из своей «командировки» на Север майор Г.Д.Попович, ставший помощником командира 4-го МТАП. С Черного моря прибыли майор Ф.М.Чумичев, капитаны Ф.Д.Козырин, М.А.Бесов и И.Н.Василенко. С ноября 44-го 52-й МТАП возглавил бывший командир 5-го ГМТАП ВВС ЧФ подполковник М.И.Буркин. Без сомнения, опыт фронтовиков позволил сделать боевую подготовку более качественной. И все же состояние кадров минно-торпедной авиации к началу Советско-японской войны было далеко не идеальным. Достаточно сказать, что на 149 самолетов МГА (к Ил-4 и ДБ-ЗБ необходимо добавить 46/44 A-20G, поступивших в последние месяцы накануне войны в 49-й МТАП) имелось всего лишь 97 экипажей, причем 25 ещё только проходили обучение. 61 экипаж мог летать в сложных метеоусловиях, но только 53 в условиях темной ночи и 41 — за облаками вне видимости земли. Ни один экипаж не успел закончить овладение «Бостоном». В результате краткосрочная кампания на Дальнем Востоке стала последней военной акцией, в которой массово применялся торпедоносец-бомбардировщик Ильюшина.
Директивой Наркома ВМФ, датированной еще 1944 г., на случай войны перед Тихоокеанским флотом ставился целый ряд задач, из которых минно-торпедная авиация могла привлекаться к нарушению коммуникаций в Японском море и разрушению корейских портов Юки, Расин и Сейсин. Ожидалось, что через эти гавани противник попытается снабжать приморский фланг своих войск и действовать у наших баз. Сохранялась и задача отражения десанта противника на советское побережье, хотя реально решать её не пришлось.
Бомбардировка портов началась около 2 часов ночи 9 августа — спустя два часа после начала войны с Японией. На отсрочку повлиял начавшийся сильнейший тропический ливень. Многочисленные ударные группы, высланные от различных частей, распались, на цель выходили отдельные звенья и экипажи, а один Ил-4 из управления 2-й МТАД пропал без вести. Первыми свой бомбовой груз на Юки сбросили 12 МБР-2 из 115-го МРАП. Спустя десять минут 15 Ил-4 из состава 4-го МТАП атаковали портовые сооружения в гавани Расина, а в 02:15 18 ДБ-3 из 52-го МТАП начали бомбометание по объектам в Сейсине (корабли в двух последних портах обнаружить не удалось). Удары растянулись по времени примерно на полтора часа и сопровождались нараставшим зенитным огнем с земли. По донесениям экипажей и последующей воздушной разведки, в районе порта Расин наблюдалось четыре крупных очага пожара. Точно определить нанесенный противнику урон не представлялось возможным.
| Дивизии | Части и подразделения | Аэродром базирования | Тип матчасти всего/в строю | Экипажей |
| всего/боеготовые | ||||
| 2-я МТАД | Управление | Романовка | Ил-4 1/1 | 2/2 |
| 4-й МТАП | Романовка | ДБ-3 12/11 | 34/34 | |
| Ил-4 24/23 | ||||
| 49-й МТАП | Ново-Нежино | А-20 46/44 | 29/10 | |
| ДБ-3 22/19 | ||||
| 52-й МТАП | Сергеевка | ДБ-3 34/31 | 32/26 | |
| Отдельные части | 50-й ОРАП | Новороссия | 18/16 ДБ-3, | 33/30 |
| 12/10 А-20, | ||||
| 1/1 В-25, | ||||
| 4/4 Як-9, | ||||
| 10/7 Як-9 |
К началу кампании 1945 г. против Японии, в составе минно-торпедной авиации ВВС ТОФ, несмотря на поступление по ленд- лизу довольно значительного количества более современных «Бостонов», превалировали даже не Ил-4, а модернизированные ДБ-3 различных модификаций, в основном, довоенного выпуска.
С наступлением рассвета эстафета ударов по портам перешла к штурмовой и бомбардировочной авиации, в то время как части 2-й МТАД переключились на коммуникации противника. Особенность этих действий заключалась в том, что одновременно практиковались и удары по данным воздушной разведки и «свободная охота». Такая «эклектика» стала результатом неудовлетворительной организации боевого управления, не учитывавшей весь предыдущий опыт, накопленный в ходе Великой Отечественной войны. Конкретно это заключалось в следующем: самолеты-разведчики 50-го ОРАП и 16-го ОМРАП поддерживали связь только со штабом ВВС ТОФ. Последний, по мере необходимости и желания, «спускал» полученные сведения в штаб минно-торпедной дивизии и одновременно ставил задачи на удары. На основании этой зачастую неточной и неполной информации штаб дивизии разрабатывал планы ударов, которые затем утверждал по телефону в штабе ВВС ТОФ. Посылка самолетов для доразведки цели либо наведения ударных групп штабом дивизии не практиковалась, впрочем, командование ВВС этого и не требовало. Чего оно требовало, так это посылки пар или звеньев торпедоносцев на «свободную охоту», что производилось одновременно и в тех же районах, где велась воздушная разведка. Забегая вперёд, хотелось бы отметить, что в ходе последующего изучения опыта Советско-японской войны такая организация была признана крайне неудачной, а сами результаты действий минно-торпедной авиации на коммуникациях противника — неудовлетворительными, но вернемся к фактическому ходу событий.