Последующие четыре дня стали для тихоокеанских летчиков вынужденной передышкой, поскольку то районы аэродромов, то районы действий закрывались туманом и облачностью с высотой нижней кромки 100–300 м. Именно в период нелетной погоды наши десанты высадились в Юки, Расин и Сейсин, и если в первых двух портах все прошло «без сучка и задоринки», то в Сейсине, мало пострадавшем от бомбежек, высаженному вечером 13 августа десанту пришлось пережить массу неприятных моментов. Бой шел всю ночь, а также в течение 14-го и первой половины 15 августа. К середине этого дня, когда небо «распогодилось», центр города уже был взят десантниками, и боевые действия велись на окраинах. Резкий перелом в боевых действиях имел под собой и еще одну причину — капитуляцию Японии, о которой в полдень 15-го по радио объявил японский император. Когда именно об этом стало известно в штабе ТОФ, точно не известно, впрочем, без ведома Москвы он все равно продолжал выполнение прежних задач.
На 15-е пришлись завершающие аккорды войны на морском театре. Несмотря на то, что воздушная разведка показала отсутствие в море японских судов (между какими пунктами они могли плавать, если все порты в советской зоне уже были захвачены? — Прим. Авт.) в 16:55 командующий ВВС поставил перед 2-й МТАД задачу искать и уничтожать транспорта противника. Четверка Ил-4 из состава 4-го МТАП, обшарив все побережье, не обнаружила ничего, кроме судна-ловушки у м. Казакова. Вопреки указанию ведущего старшего лейтенанта Бокулева машина лейтенанта Фатьянова вырвалась из строя и произвела атаку судна, которая, естественно, не привела ни к чему, за исключением дисциплинарного наказания летчика. Осознав бессмысленность своих действий, в последующие дни, командование перестало высылать торпедоносцы.
Основной же задачей для минно-торпедных полков в последние дни ведения боевых действий стала бомбежка железнодорожных станций. Неправильно было бы думать, что удары по объектам железной дороги производились с целью затруднить противнику стягивание сил к Сейсину. Воздушная разведка свидетельствовала, что осуществляемые противником широкомасштабные железнодорожные перевозки (на участке Тумынь — Гензан в эти сутки наша воздушная разведка зафиксировала 102 вражеских эшелона) осуществляются на юг, т. е. в противоположном от фронта направлении. Было ясно, что противник осуществляет эвакуацию. Ее срыв, а именно так можно охарактеризовать смысл всех действий нашего Тихоокеанского флота в последующие три дня, преследовал не военные, а ярко выраженные политические и экономические цели — захватить как можно больше пленных, военного имущества и других материальных ценностей. С учетом многочисленных разногласий и конфликтов, которые в течение лета 1945 г. имели место между нами и союзниками в вопросах военных трофеев и репарации в Германии, легко понять позицию советского военно-политического руководства, отдавшего войскам указание не прекращать боевые действия на период переговоров о капитуляции, а продолжая энергичное преследование, не дать противнику уйти и эвакуировать имущество за 38-ю параллель, где оно попало бы в американскую оккупационную зону.
Атаки советских торпедоносцев по японским транспортам и эсминцам 10 августа 1945 г.
Первой удару подверглась станция Комусан, расположенная в 38 км северней Сейсина. Ее с 19:58 до 20:05 атаковали 11 ДБ-3 52- го полка. Чтобы перерезать дорогу как можно дальше к югу с наступлением темноты 22 Ил-4 4-го МТАП бомбили Киссю (ныне Кильччу; 100 км юго-западнее Сейсина). Крупная станция имела неплохую ПВО, вследствие чего одному подбитому «Илу» пришлось приводнятся в устье реки Тюмень- Ула. Весь экипаж, кроме штурмана, спасся.
Утром 16-го 18 ДБ-3 из 52-го полка бомбили рыбацкий поселок Джегпхо на мысе Казакова. По нашим данным в результате удара противник лишились четырёх барж общим водоизмещением 270 тонн. Главные же усилия тихоокеанской авиации сосредоточились против Сейсина, на железнодорожной станции которого ещё сохранялись отдельные очаги сопротивления. Думается, что применение горизонтальных бомбардировщиков с больших высот являлось не лучшим способом нанесения точечных ударов. Тем не менее, в 14:43–14:51 станцию бомбили 25 Ил-4 из 4-го МТАП, а в 15:02–15:08 — 13 ДБ-3 из состава 49-го МТАП. Одновременно в налете принимали участие полки 10-й дивизии пикирующих бомбардировщиков с многочисленным истребительным эскортом. Стремление наносить удары звеньями с разных направлений и многочисленные нарушения графика налетов привели к самой настоящей воздушной карусели. Один за другим полки сбрасывали свой груз с горизонтального полета с высот 1500–2500 м, и лишь 14 «пешек» отработали с пикирования. Из-за дыма пожаров и столбов пыли последние самолеты уже не наблюдая целей. Несмотря на это, ковровое бомбометание нанесло станции большой ущерб.
Утром 17-го числа ударная авиация ТОФ бездействовала. Возможно, в это время командующий ВВС ТОФ генерал-лейтенант Jlемешко просил подтвердить необходимость продолжения бомбовых ударов по станциям и мостам, которые вскоре должны были оказаться внутри советской зоны оккупации. После того, как подтверждение было получено, в 18:10–18:55 33 ДБ-3 из 52-го авиаполка атаковали железнодорожные мосты южнее станции Кейдзио (ныне Кёнсон; 15 км юго-западнее Ранана). Несмотря на то, что сброс 12 ФАБ-1000, 32 ФАБ-500 и 25 ФАБ-250 осуществлялся с высоты всего 1200–1400 м и без противодействия противника, попаданий в мосты добиться не удалось.
Последние боевые вылеты ВВС ТОФ на корейском направлении относились к 18 августа. Поскольку к этому моменту все незанятые станции находились за пределами достигаемости штурмовиков и пикировщиков, участие в ударах приняли только самолеты 2-й МТАД, в том числе в первый и последний раз переброшенный из состава Северного флота 36-й минно-торпедный авиаполк (27 A-20G).
Атаке подверглось три объекта: станция Кюссю и две группы мостов южнее Ранана, включая уцелевшие у Кейдзио. Кюссю в 13:30–14:20 с высоты 1500–1700 м бомбили 14 А-20 и 14 ДБ-3 49-го МТАП и 30 ДБ-3 52-го МТАП. 16 ФАБ-1000, 44 ФАБ- 500, 75 ФАБ-250 и 84 ФАБ-100 превратили станционные постройки в дымящиеся руины. Все японское противодействие свелось к нескольким выстрелам из зениток. Спустя 80 минут две группы 36-го МТАП из десяти «Бостонов», каждая с высоты 350–400 м, атаковали мосты. Данная высота считалась минимальной для применения ФАБ- 1000, которых сбрасывали в этот раз. Одна из бомб разрушила 30-метровый пролет автомобильного моста, другая близким разрывом повредила ферму железнодорожного. Главные объекты бомбардировки уцелели. Японцы, очевидно разозленные продолжением бомбежек после капитуляции, дали несколько очередей из пулемета, которые перебили бензосистему на одном из «Бостонов». Поврежденный самолёт приводнился в гавани Сейсина, где его экипаж пересел в спасательную шлюпку и выплыл на берег.
19-го числа боевые действия в Корее прекратились, но на Сахалине и островах Курильской гряды они находились в самом разгаре. Базировавшиеся там японские части организационно не входили в состав Квантунской армии и никаких указаний относительно сдаче советским войскам не получали. Мы же, напротив, стремились к моменту прекращения огня овладеть этими территориями дефакто. В этом случае согнать Советский Союз с этих территорий стало бы неразрешимой задачей, и в справедливости этих мыслей мы можем убедиться и поныне. Так же, как и в Корее, наши стремились помешать эвакуации японцев с северных территорий. Поскольку здесь эвакуация осуществлялась не железнодорожным, а морским транспортом, то помешать ей могли только подводные лодки и морская авиация, точнее самолеты минно-торпедной дивизии — ведь расстояние от аэродромов в районе Владивостока до южной оконечности Сахалина составляло около 870 км, а до порта Румои на западном побережье острова Хоккайдо, куда направлялось большинство судов с эвакуируемыми — 790 км.
ДБ-ЗФ 2М-87 из состава 4-го МТАП, аэродром Романовна, лето 1945 г. Судя по окраске, самолёт был передан в морскую авиацию из состава АДЦ.
ДБ-ЗФ 2М-88 Героя Советского Союза помощника командира 4-го МТАП майора Поповича, потопившего 12 августа 1945 г. японский фрегат № 82.