– «У тебя очень плохие манеры, кот. Ладно. Не будет ни кошачьей, ни птичьей тушенки. Обо всём можно договориться в канализации», – согласился вожак крыс.
– «Тогда давай договоримся. Что ты хочешь в обмен на уважение к жизни птенца?» – спросил Зорбас.
– «Свободный проход через двор. Полковник приказал перекрыть нам дорогу на рынок. Мы хотим получить свободный проход через двор», – пропищала крыса.
– «Хорошо. Крысы могут проходить через двор, но ночью, когда люди их не видят. Мы, коты, должны защищать наш престиж», – заметил Зорбас, отпуская голову крысы. Он выбрался из канализации, не спуская глаз с главаря крыс и десятков красных глаз, которые с ненавистью смотрели на него.
Глава 5
Мальчик или девочка?
Прошло три дня, прежде чем им удалось встретиться с Наветренным, настоящим морским котом.
Наветренный был талисманом «Ханнеса II», мощного земснаряда, которому было поручено поддерживать дно Эльбы всегда чистым и свободным от препятствий. Экипаж «Ханнеса II» ценил Наветренного, кота цвета мёда с голубыми глазами и считали его своим товарищем в тяжёлой работе по очистке русла реки.
В штормовые дни они надевали на кота сшитый на заказ жёлтый непромокаемый плащ, похожим на те плащи, что носили сами. Наветренный в плаще прогуливался по палубе с хмурым видом моряка, бросающего вызов непогоде.
«Ханнес II» также очищал порты Роттердама, Антверпена и Копенгагена, и Наветренный часто рассказывал занимательные истории об этих путешествиях. Да. Он был настоящим морским котом.
– «Ахой»! – Наветренный мяукнул, входя на базар.
Шимпанзе недоуменно моргнул, наблюдая, как кот приближается, покачиваясь слева направо при каждом шаге, явно игнорируя продавца билетов.
– «Если не знаешь, как сказать «доброе утро», так хотя бы заплати за вход, мешок блох», – прорычал Маттиас.
– «Дурак, чёрт возьми! Клянусь клыками барракуды! Ты назвал меня мешком с блохами? Просто чтобы ты знал: эту кожу искусали все насекомые в каждом порту мира. Когда-нибудь я расскажу тебе про одного клеща, который забрался мне на спину и был таким тяжёлым, что я не смог его поднять. Клянусь китовым усом! И про вшей на острове Какаду, которым нужно выпить кровь семерых человек, чтобы насытиться. Клянусь акульими плавниками! Подними якорь, макака, и не загораживай мне ветер!» – приказал Наветренный и продолжил путь, не дожидаясь ответа шимпанзе.
Достигнув книжной комнаты, он поприветствовал собравшихся там котов с порога.
– «Morgen!» – поздоровался Наветренный, который любил мяукать «Доброе утро» на сильном, но нежном гамбургском диалекте.
– «Наконец-то ты здесь, капитан! Ты даже не представляешь, как мы в тебе нуждаемся!» – поприветствовал его Полковник.
Они быстро рассказали ему историю о чайке и обещаниях Зорбаса, обещаниях, которые, как они повторяли, связывали их всех. Наветренный слушал, печально кивая.
– «Чернила кальмара! В море творятся ужасные вещи. Иногда я думаю, не сошли ли люди с ума, пытаясь превратить океан в гигантскую свалку. Я только что расчистил устье Эльбы, и вы не представляете, сколько грязи выносит прилив. Боже мой! Мы вытащили бочки с инсектицидом, покрышки и тонны проклятых пластиковых бутылок, которые люди оставляют на пляжах», – сердито сказал Наветренный.
– «Ужасно! Ужасно! Если так будет продолжаться, очень скоро слово «загрязнение» займёт весь раздел энциклопедии на букву «З», – возмущённо воскликнул Всезнайка.
– «И что я могу сделать для этой бедной птицы?» – спросил Наветренный.
– «Только ты, знающий тайны моря, можешь сказать нам, мальчик это или девочка», – ответил Полковник. Они подвели его к птенцу, который мирно спал, съев кальмара, принесенного секретарем, который, следуя указаниям Полковника, отвечал за кормление птенца.
Наветренный вытянул переднюю лапку, осмотрел голову птенца и тут же приподнял перья, начинавшие расти у птенца на крестце. Птенец испуганно искал глазами Зорбаса.
– «Клянусь крабовыми лапками»! – воскликнул морской кот, насмешливо улыбаясь. – «Какой хорошенький птенчик, который когда-нибудь отложит столько же яиц, сколько у меня волосков на хвосте»!
Зорбас лизнул голову маленькой чайки. Он пожалел, что не спросил имя матери, ведь если дочери суждено продолжить полёт, прерванный человеческим равнодушием, было бы замечательно, если бы у неё было такое же имя, как у матери.
– «Учитывая, что птенцу посчастливилось остаться под нашей защитой», – мяукнул Полковник, – «предлагаю назвать её Счастливица».