– «Именно это и собирался сказать господин Полковник. Не вырывайте у него из уст эти слова», – посоветовал Секретарь.
– «Обещания трудно сдержать, – бесстрастно продолжил Полковник, – но мы знаем, что портовый кот всегда держит своё слово. Чтобы помочь ему в этом, я приказываю товарищу Зорбасу не отходить от яйца, пока птенец не вылупится, а товарищу Всезнайке обратиться к своей эмпликопе… энчимопе… ну, к тем книгам, ко всему, что связано с искусством полётов. А теперь попрощаемся с этой чайкой, жертвой несчастья, причинённого людьми. Вытянем шеи к луне и промяукаем прощальную песню портовых котов.»
У подножия старого каштана четыре кота замяукали, и к их мяуканью вскоре присоединились другие кошки, а затем и кошки с другого берега реки. К мяуканью кошек присоединились вой собак, скорбное щебетание канареек в клетках и воробьев в гнёздах, печальное кваканье лягушек и даже пронзительные крики шимпанзе Маттиаса.
В каждом доме Гамбурга зажегся свет, и в ту ночь все его обитатели гадали, что стало причиной странной печали, внезапно охватившей животных.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Задумчивый кот
Много дней большой, толстый, чёрный кот лежал рядом с яйцом, защищая его, нежно подкатывал его мохнатыми лапами к себе, когда невольное движение тела отдаляло яйцо от него на пару сантиметров. Это были долгие, неуютные дни, порой казавшиеся совершенно бессмысленными, ведь он терзался, словно заботясь о безжизненном предмете, о хрупком камне, пусть даже и белом с синими точками. Однажды, скованный неподвижностью – ведь, согласно приказу Полковника, он отходил от яйца только для того, чтобы поесть и сходить в лоток, где справлял нужду, – он захотел проверить, действительно ли внутри этого маленького кальциевого шарика растёт птенец чайки. Тогда он приложил к яйцу одно ухо, затем другое, но ничего не услышал. Попытка заглянуть внутрь яйца на свет также не увенчалась успехом. Белая скорлупа с синими точками была толстой и не содержала в себе абсолютно ничего. Полковник, Секретарь и Всезнайка навещали его каждую ночь и осматривали яйцо, чтобы убедиться, что оно развивается в соответствии с, как Полковник говорил, «ожидаемым прогрессом». Но как только они видели, что яйцо всё ещё такое же, как и в первый день, они меняли тему.
Всезнайка не переставал жаловаться, что в его энциклопедии не указана точная продолжительность инкубации: самая точная информация, которую он мог почерпнуть из своих толстых книг, заключалась в том, что инкубация может длиться от семнадцати до тридцати дней, в зависимости от особенностей вида чайки-матери. Высиживание далось этому большому, чёрному, толстому коту нелегко. Он не мог забыть то утро, когда друг семьи, присматривавший за ним, решил, что в квартире слишком много пыли, и решил пропылесосить.
Каждое утро, во время визитов друга семьи, Зорбас прятал яйцо среди цветочных горшков на балконе, чтобы провести несколько минут с добрым человеком, который менял наполнитель в лотке и открывал банки с кормом. Зорбас благодарно мяукал, тёрся телом о его ноги, и человек уходил, повторяя, какой он славный кот. Но в то утро, наблюдая, как он пылесосит гостиную и спальни, Зорбас услышал, как тот говорит:
– «А теперь балкон. В цветочных горшках скапливается больше всего мусора».
Услышав звук разбивающейся на тысячу осколков вазы с фруктами, человек вбежал на кухню и крикнул с порога:
– «Ты что, с ума сошёл, Зорбас? Смотри, что ты натворил! Убирайся отсюда немедленно, глупый кот. Не хватало еще чтобы ты наступил на осколок стекла лапой».
Какое незаслуженное оскорбление! Зорбас вышел из кухни, изображая сильное смущение, поджав хвост, и побежал на балкон. Закатить яйцо под кровать было непросто, но он справился, и там он ждал, пока человек закончит уборку и уйдёт.
В сумерках двадцатого дня Зорбас задремал и не заметил, как яйцо начало двигаться – медленно, но двигаться, словно хотело покатиться по полу. Зорбаса разбудило щекотание в районе живота. Он открыл глаза и невольно подпрыгнул, увидев, как в трещине яйца появляется и исчезает крошечный жёлтый кончик.
Зорбас взял яйцо передними лапами и наблюдал, как птенец клевал скорлупу, пока не пробил отверстие в скорлупе и высунул свою крошечную белую мокрую головку.
– «Мама!» – пронзительно запищал птенец чайки.
Зорбас не знал, что ответить. Он знал, что его шерсть чёрная, но подозревал, что от эмоций и смущения превратился из черного в фиолетового кота.
Глава 2