Плюнув на условности, я по-детски уткнулась лицом в его ключицу. Вжалась в него и жалилась. Было это так обычно, так хорошо, что отодвигаться совсем не хотелось. Закрыла глаза и бормотала слова, выплескивая из себя весь накопившийся ужас.
Алекс не отпускал меня, только поерзал, удобнее усаживаясь на краю высокой кровати. Слушал, шепча успокаивающие слова.
Когда я выговорилась, он пробормотал с тяжелым вздохом мне в макушку:
- Ромашка моя, сколько тебе пришлось вынести! Даже я, мужик, содрогаюсь от того, что они вытворили с тобой. Знаешь, то мгновение, когда я среди каких-то красных лохмотьев и непонятной шевелюры узнал тебя… это ... мне... на всю жизнь...
Посторонний по сути человек, но такой близкий в данный момент задохнулся от переполнявших его чувств, и я внезапно почувствовала отголосок ответа. Так мы и замерли, прижавшись друг к другу, не замечая ничего вокруг.
Вдруг скрипнула дверь, открываясь под уверенной рукой. В палату ворвались новые звуки, голоса.
- Кх-х! Хм.. Доктор Серов, Иван Викторович! Вы же мне сообщали, что пострадавшая в крайне тяжелом состоянии, особенно беспокоило вас ее нервное потрясение?
На нас смотрели и переговаривались между собой мой лечащий врач и полноватый, подтянутый мужчина с синей папкой в руках.
- Совершенно верно, господин Игнатов. Так оно и было. Но сегодня больной лучше. Она пришла в себя и успокоилась настолько, насколько это было в наших силах . Лекарства и забота поддержали ее.
После слов Ивана Викторовича полицейский неопределенно хмыкнул и обратился непосредственно к нам.
- Здравствуйте, старший следователь Игнатов,- представился мужчина.
Мы кивнули.
- Замечательно, что всё именно так. Моя работа не ждет. - он огляделся и добавил: - Совершено преступление. Каждая секунда на счету… Вы, гражданка, готовы к разговору со мной?
Алекс медленно отстранился. Встал. За руку поздоровался со следователем. Что-то тихо ему сказал. Тот спокойно махнул головой и обернулся ко мне.
Я догадывалась, что сейчас придётся давать показания, всё снова подробно вспоминать. Без этого ведь нельзя. В первую очередь, это нужно мне самой.
- Да. Я готова всё рассказать,– руки и губы затряслись.
Глаза неожиданно наполнились непрошенными слезами и необъяснимо быстро перебежали с лица полицейского к Алексу, ища его поддержки.
Тот улыбнулся и ласково подмигнул. Сразу стало полегче.
Посмотрела на следователя и тихонько вдохнула, набираясь сил.
4.2.
Строгий мужчина лет сорока, уверенный в себе, немного высокомерный, с колючим взглядом темных глаз. Он вопросительно смотрел на меня, но не напористо; чувствовалось, что доля сочувствия ко мне все же есть.
Это подбодрило.
- И так, Виктория, сейчас нужно быть со мной предельно откровенной. Соберитесь. Я понимаю, вы еще слабы и неприятные воспоминания не добавят вам сил и здоровья, но наш разговор очень важен. Каждый час промедления дает этим сволочам фору. А то, что им место за решеткой, вы, надеюсь, и без меня понимаете?
Я с уверенностью кивнула.
Да, с этим не могу поспорить! С огромной радостью помогу засадить в тюрьму Тарзана и Тедди, и, желательно, надолго.
- Вот и отлично,- сказал мужчина, доставая из рабочей папки блокнот и ручку.- Тогда рассказывайте: кто вы, откуда и как докатились до такой жизни.
Он обвел глазами палату, намекая на несчастье со мной.
- Столько нужно рассказать, что даже и не знаю с чего начать,- призналась, усаживаясь удобнее и устало откидываясь на подушку. В мыслях мелькнуло, что Берта и Алекса лучше не впутывать. Хватит им неприятностей из-за меня. Алекс случайно спас меня. Все. Думаю, он не будет против этого.
- Начните пока с личных данных. Ведь мы пока ничего о вас не знаем, кроме того, что вы поступили в больницу избитая и со следами попытки изнасилования.